Поющая кровь

— Эй, да его меч проржавел насквозь, — завопил незнакомец, один из тех купцов, что ходят с караваном и часто посещают питейные заведения и публичные дома Дашрани, — уж куда ему справиться с такими шикарными ляжками, как у тебя!

Толпа снова разразилась смехом.

Старый Тамен вскочил на ноги, сорван штаны и выставился напоказ.

— Кто это сказал? Признавайся, сукин сын, поди сюда, к стене, ну, ты! Померимся мечами!

Еще дюжина мужчин разоблачились, что вызвало громкий хохот, шквал насмешек и оскорблений, призывы помериться и заключить пари. Самидар пыталась перекричать стоявший шум:

— Спрячьте свои штуки, пока вязальщики снопов не пришли сюда и не начали свою жатву. Вот увидите — никто из вас не устоит под напором их кинжалов.

Чей-то голос из дальнего угла прервал всеобщий смех:

— А как насчет тех трех обезьян, что сидят у двери? Держу пари, они нечасто держат свои кинжалы в ножнах.

Она обернулась, чтобы посмотреть, про кого это было сказано. Толпа расступилась перед ней.

Три солдата, одетые в ливреи короля, пристроились за маленьким столом отдельно от всех. Двое из них держали в руках наполовину опустошенные кружки с элем, третий не пил, а просто сидел на скамье, откинувшись назад, опираясь о стену. Она давно приметила их. Эти трое почти весь вечер сидели тихо, наблюдая за происходящим и тихо переговариваясь друг с другом.

Она остановилась перед их столом, скрестив руки:

— Ну, что скажете вы, люди короля Риотамуса? Желаете скрестить мечи с моими дивными гиббонами? — Она махнула рукой в сторону мужчин, которые только что выставили наружу свои причиндалы.

Тот солдат, что сидел опершись о стену, тоже сложил руки на груди, как будто передразнивая, и окинул ее холодным, трезвым взглядом:

— Мы никогда не скрещиваем мечей с мирными жителями.

Ей показалось или в самом деле в его голосе сквозило некоторое неудовольствие, а тон был предупреждающим? Это ее разозлило. Здесь ее дом, и она в нем хозяйка.

Она слегка надула губы и перебросила волосы вперед через плечо так, что они закрыли грудь. Провела рукой по бедру подчеркнуто соблазняющим движением.

— Но ведь вы время от времени вставляете свои клинки, — она слегка качнула тазом и ухмыльнулась, — в некоторых из этих мирных жителей, разве нет?

Кто-то из толпы крикнул:

— Я вставляю клинок в свою жену каждую ночь, и она у меня очень даже мирная!

Этот крик вызвал очередной взрыв смеха.

Но затем странное напряжение повисло в воздухе.

Всего два дня назад в дальней части Дашрани был зверски убит крестьянин со всей своей семьей. Его младший сын успел перед смертью сказать, что это дело рук королевских солдат. Стремительные поиски разъяренных горожан были напрасны — солдат нигде не было видно. Среди караванщиков ходили разговоры о том, что король Риотамус охотится за неуловимой бандой мятежников и у него мало времени на то, чтобы разбираться, кто предан ему, а кто нет.

И вот теперь здесь находятся трое его солдат. Могли они иметь отношение к нападению на ферму?

Солдат расцепил руки и наклонился вперед, уперев локоть в стол. Устремил свой взгляд на танцовщицу:

— Мы вставляем клинки туда, куда прикажет наш король, — посмотрел на своих спутников. Оба продолжали попивать эль, но при этом внимательно наблюдали за толпой. — Куда прикажет ваш король, — многозначительно добавил он.

— Не сомневаюсь, что к вящей радости жен и дочерей всей страны. — Самидар расправила юбки и, пряча улыбку, сделала шутливый реверанс.

— Кириги, мой чудесный сын! — позвала она, выпрямляясь. — Еще пива для этих послушных долгу солдат. — Она наклонилась к столу, пока не почувствовала запаха пива из их уст. — Наслаждайтесь моим гостеприимством, господа, но прошу держать ваше оружие зачехленным. У меня здесь не публичный дом, но и не склеп. — Обернувшись, она сердито посмотрела на старика Тамена, который стоял за ее спиной: — А если твоя мышь снова высунется из норы, я отделаю ее веником!

И снова трактир сотрясся от хохота, а Тамен стал объектом для многих шуток. Впрочем, он воспринимал их с юмором, преисполненный сознанием того, что не простая мышка едва помещается в его штанах.

Она пробралась сквозь толпу к двери на кухню. Запахи жареного мяса заполнили все пространство маленькой комнаты, несмотря на открытые настежь окна. Она стянула с гвоздя на стене длинную тунику и через голову надела ее. Туника ниспадала ниже колен и защищала ее юбки гораздо лучше передника.

В огромном очаге на вертелах шипели несколько тушек дичи и говяжья нога. Она погрузила черпак в кувшин с жиром и приправами, что стоял на каменной плите под очагом. Осторожно полила мясо, и синие языки пламени вырвались вверх, когда жир стал стекать на раскаленные угли.

Вошел Кириги, неся деревянный поднос с четырьмя кружками. Его льняная рубашка распахнулась до пояса, обнажив гладкую, блестящую от пота грудь. Он задержался, чтобы смахнуть пот со лба и улыбнуться ей.

— Ты танцевала сегодня, как демон ветра, матушка, — сказал он, зачерпывая кружками пенящееся пиво из большой бочки.

— А ты барабанил, как сама богиня грома, — откликнулась она уже ему вслед.