Поющие пруды

После завтрака я решила отправиться на пробежку. На смену слезам и растерянности неожиданно пришла твердая решимость. Один раз выплакалась – и хватит. Нечего позволять себе раскисать! Нужно окончательно во всем разобраться и прояснить те моменты, которые до сих пор остались для меня неясными.

Я переоделась в привычную спортивную одежду, завязала высокий хвост и, позвав с собой Джека, вышла за ворота. Главной задачей было не попасться на глаза соседям, которые могли поинтересоваться, почему это я бегаю вместо того, чтобы сидеть на уроках. Поэтому я выбрала направление, в котором не бегала со времен кросса. Затолкав все страхи куда подальше, назло всему побежала в сторону леса.

Правда, далеко отбежать не успела, потому что неожиданно мне навстречу вышел Егор. Кажется, до этого он стоял у растущего около соседнего дома клена. Сегодня мотоцикла при нем не было.

– Прогуливаешь, Балашова? – он иронично изогнул бровь.

– Как и ты, – не осталась в долгу я.

– Собралась на пробежку? – скользнув по мне беглым взглядом, задал Егор риторический вопрос и, не дожидаясь ответа, предложил: – Составлю тебе компанию.

Нет, это было скорее не предложение, а констатация факта. Впрочем, я не возражала.

Как вскоре оказалось, не зря наш физрук сетовал на то, что Егор отказался от участия в кроссе – бегал он и впрямь отлично. Сначала я бежала неспешно, и он подстраивался под меня. А потом начала набирать скорость, перебирая ногами все быстрее и быстрее, подставляя лицо колючему холодному ветру. Егор не отставал и, казалось, мог с легкостью выдержать еще больший темп.

Оказавшись у леса, я осознанно выбрала дорогу, ведущую к озеру. Утро сегодня выдалось на диво приятным, лишенным извечно моросящего дождя. Сквозь плотные серые облака кое-где даже пробивались солнечные лучи. Земля под ногами была чуть влажной, пружинистой, в воздухе остро пахло хвоей, можжевельником и пряной горечью опавших листьев. Я больше не боялась, что рядом может появиться злополучный туман и тех существ, которых он скрывает. Потому что теперь это не было чем-то неизвестным – я знала, что они такое. И, как это обычно бывало, собиралась впредь смотреть своим страхам в лицо. Даже самому сильному – тому, который заставил меня рыдать, сидя на холодном кафеле в ванной.

Остановившись примерно на полпути к озеру, мы обменялись выразительными взглядами. Некоторое время молчали, выравнивая дыхание, после чего Егор спросил:

– Как ты?

В этом вопросе не было ни насмешливости, ни намерения беззлобно меня поддеть. Показалось даже, что Егор спрашивал не из банальной вежливости, а потому что действительно за меня беспокоился.

– А как может чувствовать себя человек, который узнал, что он на самом деле не совсем человек? – я усмехнулась, сводя все к шутке, и уже серьезнее добавила: – Вообще-то мне уже лучше. Тот факт, что я… русалка, в голове, конечно, пока не укладывается, но в целом все неплохо.

Егор пристально всмотрелся мне в лицо и спустя короткую паузу неожиданно похвалил:

– Ты молодец. Честно говоря, я еще ночью готовился увидеть слезы и истерику.

– Слезы и истерика были, – не стала скрывать я. – Я все-таки живой человек… даже если не совсем человек… не бесчувственный робот, в общем. И кстати, спасибо тебе. За то, что не оставил меня одну. И что разбудил, когда я… собиралась петь.

– Я знаю, какого это, – отведя глаза в сторону, внезапно произнес Егор. – Знаю, каково однажды узнать, что ты не такой, как все остальные. И что мир устроен гораздо сложнее, чем принято считать. Сначала это пугает. Потом ты начинаешь испытывать восторг и чувство превосходства над остальными людьми, потому что можешь и знаешь больше, чем они. Но однажды эйфория проходит, и все, чего тебе хочется – это избавиться если не от знаний, то хотя бы от своих особенностей.

На шее Егора заметно билась жилка. Он выглядел напряженным, и это же напряжение звучало в его голосе.

– И какие они? – осторожно спросила я. – Твои особенности?

Вновь переведя взгляд на меня, Егор вместо ответа предложил:

– Пойдем к озеру?

На этот раз это было действительно предложение, а не констатация факта. И я снова не возражала. Даже наоборот, сама не случайно выбрала именно эту дорогу, желая наведаться на озеро. Единственное, что меня беспокоило, – точнее, кто – это отец Егора. В памяти до сих пор была свежа сцена нашей с ним первой и единственной встречи. Тогда он отчетливо дал понять, чтобы я не смела приближаться к озеру. И что он сделает, если я снова туда сунусь – неизвестно.

Когда я напомнила об этом Егору, он успокоил меня, сказав, что его отец больше ничего против моих визитов не имеет.