Поющие револьверы

Он приготовил а завтрак то же, что и всегда — овсяное пюре, кофе, жирный бекон, пережаренный и поданный к столу плавающим в собственном жиру, потом картошку на свином сале и кукурузные лепешки или сухари.

Они ели очень много. Аппетитом Ричардс не уступал даже хозяину, а утром превосходил его, потому был голоден, а Райннон ел лишь по привычке.

После завтрака Ричардс вымыл посуду, а Райннон вытирал. Это заняло у них мало времени. Иногда они с презрением отзывались об этих неполноценных существах, женщинах, которые постоянно жаловались на домашние заботы и часами занимались пустячными делами.

Когда тряпка для мытья посуды была выжата и повешена сушиться, когда рядом с ней пристроилось кухонное полотенце, Райннон неожиданно объявил:

— Сегодня на обед поедим чего-нибудь другого. Я позабочусь о припасах. Ричардс не ответил. Он вообще не отвечал, когда этого не требовалось.

Он повернулся к Райннону спиной и вышел во двор, громко захлопнув дверь ногой. Райннон опустил голову и положил руку на мокрый, грязный край раковины.

Поворотные моменты нашей жизни не всегда застают нас в самые достойные периоды. Вот и Райннон стоял, оперевшись на раковину, думая о себе. Он достаточно хорошо знал, что если возьмет винтовку, то поддастся большой слабости, поэтому не стал продолжать размышления. Обычно он был откровенен с собой, но сейчас он избрал обычную форму трусости, при которой человек не сражается и не убегает — он просто делает вид, что ничего не видит и проходит мимо.

Райннон решительно и несколько раз повторил себе, как будто повторением хотел загипнотизировать себя:

— Я поеду на охоту. Поеду и что-нибудь подстрелю.

Он вынул винтовку — хороший пятнадцатизарядный винчестер того типа, которым в прежние времена отбивались от индейцев.

Райннон привычно, но немного рассеянно осмотрел его, рывком поправил свою бесформенную шляпу и вышел с винтовкой в руке. Кроме нее под мышкой левой руки он чувствовал успокаивающую тяжесть «кольта».

Он закрыл глаза.

— Я никуда, кроме охоты не собираюсь! — сказал Райннон своему бьющемуся сердцу.

Он твердил себе, что не ищет ничего, кроме кроликов или дичи, или одного из тех желтоногих оленей, которые часто мелькали в кустах или на открытых местах в холмах.

А потом вдруг очутился на вершине каменистого холма!

Он глубоко вздохнул и хмуро огляделся. Впечатление было такое, словно он только что вышел из моря на незнакомом берегу.

Увидел долину, увидел заросли по берегам ручья и наконец увидел вдалеке дом Ди, чьи окна подмигивали ему с неприкрытой, чисто человеческой угрозой.

— Я пришел сюда вроде как нечаянно. Могу спокойно идти дальше, — сказал он.

Потому что так и не сознался себе в правде. И направился дальше, твердо выставив подбородок и сузив глаза, всячески пытаясь усилием воли скрыть от себя истину. А если бы он хоть на секунду был с собой честен, то признал бы, что с самого начала его неизбежной целью был дом Ди!

Так сильные со страстью принимают или отрицают существование Бога, но слабые бояться взглянуть на небеса и избегают проблемам, которые на них ждут.

Он шел по долине, заставляя себя принимать влево от прямой, ведшей к дому, и когда подошел к ручью, из кустов вышел олень и посмотрел ему в лицо мягкими, изумленными глазами.

Затем развернулся и прыгнул в заросли.

Райннон держал винтовку под рукой и не поднес ее к плечу. Ему это было не нужно. Охотясь в чащобах Маунт-Лорел, он научился стрелять навскидку и из винтовки, и из револьвера.

Тот, кто умел стрелять, получал пищу, тот, кто не умел, — смерть.

Олень вскинулся в воздух и упал на спину, громко ломая кусты. Райннон, удивленный охотничьей удачей, которая, однако не радовала его, подошел к добыче и начал разделывать ее.

Когда приходится разделывать лосей морозным утром, когда надо работать быстро, чтобы не замерзли пальцы, все движения доходят до автоматизма.

Райннон снял шкуру с оленя так же, как другой человек рассеянно снял бы пальто. Не то, чтобы ему нужна была шкура, но на горе Маунт-Лорел он научился терять от добычи столько же, сколько теряет голодный медведь или стая волков. Даже кости шли в дело на Маунт-Лорел.

Райннон снял шкуру и быстро разделывал тушу, когда щелкнула ветка, словно под ногой человека.

Люди с чутким слухом могут отличить естественный хруст ветвей, который постоянно звучит в лесу, когда ветер раскачивает деревья и кустарники, и приглушенный хруст сучка под ногой, когда обувь слегка гасит звук.

Райннон развернулся, выхватив револьвер. Ему вдруг на мгновение показалось, что он стоит на суровом склоне горы, где его преследовали многие, и где он преследовал многих.

Сквозь кусты он увидел силуэт всадника, похожий на сгусток коричневого тумана.

А потом перед ним появился Чарли Ди. Райннон убрал револьвер в потайную кобуру.

— Браконьерствуете? — добродушно спросил Чарли Ди.

Райннон осмотрел его более внимательно, чем в тот вечер при свете горна. Шериф кое-что рассказал ему о юноше.