Поющие в коровнике

– Уаэиаея! – промычала я, не разжимая зубов. Потом выпустила веревку, выплюнула пеньковые лохмотья вместе с горькой слюной и прошипела: – Лучше не мешай мне! Думаешь, приятно зубами перегрызать веревку?

Кирилл что-то виновато пробурчал, а я снова вгрызлась в пеньку.

Через несколько минут героических усилий мне показалось, что веревка ослабела. Я снова разжала челюсти, сплюнула, как в кабинете у стоматолога, и проговорила:

– Ну-ка, попробуй!

Кирилл снова напрягся – и, к моей неописуемой радости, веревка лопнула, и его руки освободились.

Честно признаюсь, что в тот момент я больше радовалась не тому, что мы сделали шаг к свободе, а тому, что мне больше не придется грызть эту мерзкую веревку.

Освободив руки, Кирилл в несколько секунд развязал меня. Я растерла онемевшие запястья, восстанавливая кровообращение. Кирилл подошел к ограде и взялся за один из кольев.

В это время в коридоре послышались приближающиеся шаги.

Мы переглянулись. Кирилл вернулся к груде тряпья и прилег на нее, убрав руки за спину, чтобы никто не увидел, что они свободны. Я поступила так же.

Шаги приблизились, и перед оградой появились три человека.

Впереди шел тип в маске козла, он нес большой факел, освещая дорогу своим спутникам. Завершал шествие второй наш стражник, в медвежьей маске. Между ними шел невысокий человек в золотистой накидке и в маске, усыпанной разноцветными камнями и стразами и изображающей человеческое лицо, лицо злобного старика.

Я вспомнила – именно он в прошлый раз руководил страшным ритуалом.

– Вот они, Старец! – проговорил Козел, угодливо повернувшись к жрецу и указывая на нас пылающим факелом. – Вот их мы застали в обходном коридоре!

– Шпионы? – В голосе жреца звучало странное сочувствие. – Лазутчики? Доносчики? Подсматриваете, вынюхиваете? Хотите донести на верных царю Ироду?

– Мы ничего не высматривали! – отозвалась я. – Мы попали сюда случайно! Отбились от группы туристов…

– Не надо меня обманывать! – обиженно перебил меня жрец. – Все равно это невозможно! Я узнаю правду…

Он повелительным жестом протянул руку Козлу, и тот, послушно поклонившись, открыл дверь нашего карцера большим железным ключом. Жрец вошел за ограду, приблизился к нам. Козел и Медведь сопровождали его, преданно ловя каждый взгляд, каждое слово.

Мы с Кириллом переглянулись: наступил самый удобный момент для нападения.

– Факел! – проговорил жрец тоном человека, привыкшего повелевать.

Брат Козел приблизил к нему пылающий факел. Жрец опустил руку в складку своей одежды и неуловимым жестом бросил в пламя горсть какого-то порошка. Пламя факела из багрового сделалось зеленым, пещера наполнилась странным сладковатым запахом. Мне вдруг все сделалось безразлично – зачем куда-то убегать? Зачем что-то предпринимать? Все и так удивительно хорошо… и этот жрец – такой славный дядька… он знает, что нужно делать…

Пытаясь справиться с этими пораженческими настроениями, я скосила глаза на Кирилла.

Моряк тоже выглядел не самым лучшим образом. По его лицу блуждала странная мечтательная улыбка, и не было похоже, что он собирается бороться за нашу общую свободу… да и надо ли, в самом деле, за нее бороться?

В этот критический момент неожиданно раздался какой-то треск.

Я удивленно раскрыла глаза.

Из подземного коридора прямо в нашу сторону катилась тележка. Она была чем-то тяжело нагружена и сверху прикрыта мешковиной. Видимо, коридор шел под уклон, потому что тележка ехала все быстрее и быстрее. Подкатившись к ограде нашего изолятора, она с треском выломала пару кольев и налетела на брата Медведя, ударив его под колени. Стражник вскрикнул и как бревно повалился на тележку. В ту же секунду мешковина слетела с тележки, и из-под нее выскочил Слон. Громко вскрикнув, видимо, для устрашения противника, он ударил брата Козла по голове здоровенной суковатой дубиной, соскочил с тележки и схватил меня за руку:

– Бежим скорее отсюда!

– Ага… – сонно проговорила я, вяло переступая ногами.

Слон потащил меня к выходу, удивленно оглядываясь на Кирилла.

Тот стоял, тупо оглядываясь по сторонам, и не спешил покинуть свою тюрьму.

– Кирюха, ты что? – выкрикнул Слон. – Бежим скорее! Сейчас они очухаются…

– Никуда вы не убежите! – ехидно, как мне показалось, проговорил старый жрец. – Никуда вы не денетесь от моей власти!

Какая-то часть моего сознания еще пыталась сопротивляться, пыталась бороться с этой вязкой, удушливой властью.

– Он нас обкурил каким-то наркотиком… – проговорила я, с трудом ворочая языком.

Слон, кажется, тоже начинал поддаваться тому же дурманящему влиянию. Рука его, сжимавшая мое плечо, слабела, блеск в глазах медленно угасал.

Та часть моей натуры, которая еще пыталась бороться, взяла на какое-то время верх. Я схватила кусок мешковины, подскочила к кувшину с водой, плеснула на тряпку и обвязала ею лицо. Потом сделала второй такой же «противогаз» и обмотала им лицо Слона. В голове немного прояснилось, вязкая слабость отступила. Слон тоже встряхнул головой, оживился. Вдвоем мы взяли за руки Кирилла и потащили к выходу.