Поющие золотые птицы. Рассказы о хасидах

Итак, как сказано, раби Яков жил в давние времена в городе Божине. А что это за давние времена? Это было в восемнадцатом веке. Хотя сам раби Яков вам этого не подтвердит, ибо какое ему дело до христианских веков? Он ведь хасид и поэтому, как всякий еврей, ведет счет лет от сотворения мира. А теперь спросим себя, почему город называется Божин? Не от того ли, что в нем живут хасиды, которые всем сердцем стремятся к Богу? Вполне возможно. Хотя навряд ли. Название-то города русское, а простые хасиды ни по-русски, ни по-украински, ни по-польски не говорят и, тем более, не думают. Должно быть, есть другая причина. Или вообще нет никакой причины. Разве всему на свете должна быть причина? А всем ли известно, кто такие хасиды, и кого из них мы называем раби, и что это за человек – цадик? Пожалуй, ничего не станем сейчас объяснять, возводя стену из слов. Сказки расскажут обо всем.

Неуч и его ученый сын

– Голда, твой огневой борщ согрел наши промерзшие тела и души. С Божьей помощью мы выстоим в эту суровую зиму, – сказал раби Яков, цадик из города Божин, своей жене, неподражаемой кулинарной мастерице, – Хасиды, борщ понравился? – продолжил раби, обращаясь на сей раз к сидящей за столом публике – его ученикам и гостям.

– Еще бы, конечно! Ура Голде! – загомонили мужские голоса. Раскрасневшееся у печи лицо единственной в горнице женщины запылало еще ярче от громких похвал.

– Драгоценная моя Голда, за твое мастерство ты сегодня будешь вознаграждена сказкой со счастливым концом, как ты любишь, – продолжил раби Яков, – ее расскажет наш гость раби Эфраим, цадик из города Кобринска. Я прав, раби Эфраим, у сказки счастливый конец?

– Ты, безусловно, прав, раби Яков. Я думаю, что мой рассказ будет скорее былью, чем сказкой, – ответил гость.

– Мы внемлем тебе, Эфраим. Будь добр, начинай, – воскликнул раби Яков, жестом требуя тишины и внимания.

И вот какую историю рассказал глава кобринских хасидов в доме у раби Якова, где, как всем известно, на исходе каждой субботы его ученики и гости собираются, чтобы слушать и рассказывать сказки.

***

В некоем местечке жил себе сапожник со своей женой, и был у них единственный сын по имени Мотл. От зари до зари отец семейства шил новую и чинил старую обувь – один сапожник на все местечко. Жена варила и жарила, мыла и чистила и вершила все прочие домашние дела. Мотлу, пока был маленький, не давали никакой тяжелой работы – все-таки единственный сын. В хедере Мотл считался лучшим учеником. Бывало, прочтет он раз-другой страницу из Священной Книги и помнит ее наизусть. Меламед, учитель в хедере, всегда говорил местечковому сапожнику: “Быть твоему сыну раввином, вот увидишь”. И сердце родителей таяло от сладких слов, и не было для них на свете человека милее этого меламеда.

Отец гордился своим ремеслом, любил его и сапожничал в охотку. Когда Мотл подрос и окреп, отец стал понемногу приучать сына к сапожному делу. Думал, вот, парнишка овладеет мастерством, женится, заживет своим домом, и ремесло сапожное всегда его прокормит. Руки у Мотла умелые, дело спорится, и отец доволен. Вот только душа мальчика лежит к учению больше, чем к ремеслу. Отец протягивает Мотлу молоток и гвозди, а тот утыкает нос в книги и тетрадки. Дает ему шило и дратву, а он хватается за перо и чернила. Но иной раз Мотл угождает отцу, чтобы не обижать: сын тоже сознает свою единственность.

Как-то остановился в местечке проездом знаменитый хасидский мудрец и цадик. Заночевал раби в доме сапожника. На утро увидел мудрец сидящего за книгами Мотла, и вызвал мальчика на разговор. Закрылись они в комнате и о чем-то толкуют. Отец с матерью сияют от гордости: шутка ли, уж целых два часа сам раби беседует с их сыном. Наконец открылась дверь, и на пороге появились седой старик и вихрастый мальчишка. “Иди погуляй немного, Мотл”, – сказал цадик, а когда тот вышел во двор, хасид обратился к сапожнику и его жене с такими словами: “У вашего сына золотая голова. Ему нужно учиться. Я хочу увезти его с собой. Уверен, за два-три года он превзойдет моих лучших учеников. Его будущее – книги, а не подметки и голенища. Что скажете мне в ответ, люди добрые?”

Все вышло слишком неожиданно. Отец с матерью не отпустили сына – единственное дитя и уедет из дома? Прощаясь, мудрец сказал, что все же ждет Мотла, ибо не гоже оставаться доморощенным самоучкой. Только наставник научит, как с клубка мудрости сматывать нить знаний, да так, чтобы не рвать ее и не делать потом узелков.

***