Поющие золотые птицы. Рассказы, сказки и притчи о хасидах (СИ)

Дни текли за днями. Сын раби ходил указанной ему дорогой, и все шло хорошо, и отцовское сердце успокоилось. И тут грянула беда. Под вечер жаркого дня в конце сухого лета, когда сын цадика безмятежно шагал привычным путем, быстро–быстро собрались на небе черные тучи, поднялся ветер, и хлынул необычайной силы ливень, и русло реки стало стремительно наполняться водой. И юноша замешкался, и не успел вскарабкаться по крутому откосу, и стал кричать и звать на помощь, и никто его голоса не услышал, и свершилось страшное предсказание.

Праведный раби и великий цадик оплакивает сына, как оплакивал сына простой хасид. Горе отца есть горе отца. Сидит раби на берегу злосчастной реки и уж в который раз терзается мыслями все в том же роде: «Я отвел беду от своего дитя, указав ему спасительный путь, и лишился сына. Спасение привело к гибели? Опять бессмыслица!»

Раби смотрит на реку. Тишина. Вот какая–то мошка уселась на воду. «Живет себе и не знает ни бед ни радостей. Не знает, что живет, не узнает, что умрет», — думает раби. Стал накрапывать дождь. Крупные капли. На воде появилась рябь. Капли падают вокруг мошки. Спереди, сзади, сбоку. Раби пристально смотрит. «Если капля упадет на мошку — та погибла. Пока капли минуют ее — она жива. Кто знает, когда упадет роковая капля? Это случай», — размышляет цадик. Вот и упала эта капля, и не стало мошки. И тут в голове раби мелькнула догадка: «Все дело в случае. В мире торжествует не причина, а случай. Причина — это неведомо что, а слепой случай меняет все. Здесь кроется ответ на мои вопросы!» Сделанное открытие смягчило горечь в душе. Но ненадолго. «Однако, если всем правит случай, значит, мои молитвы ничего не стоят. Значит, ничьи молитвы ничего не стоят! К кому же человек взывает в своих молитвах?» — подумал цадик и ужаснулся своим мыслям. «Я становлюсь безбожником, вероотступником! Можно не доверять самому себе, но нельзя не доверять собственной вере. К моему отцовскому горю прибавилась еще и эта беда. Я, кажется, схожу с

ума. Господи, прости меня за мои сомнения! Горе помутило мой разум!» — воскликнул цадик и заплакал.

А тут появились хасиды. Они, конечно, ничего не знали о размышлениях раби. Они просто пришли утешить его в горе. И видят, раби плачет. «Крепись, учитель, не плачь слишком много, не гневи Господа, все мы в его власти. Ведь это твоими словами мы говорим», — как могут утешают цадика его верные питомцы. «Да, вы правы друзья, не будем гневить Бога. Пойдемте в дом», — сказал раби своим хасидам и повел их за собой.

Супруги

Вечер пятницы. Реб Яир возвращается из синагоги домой. Хорошо на душе.

«Доброй тебе субботы, реб Яир», — прощаются с ним в синагоге. «Доброй тебе субботы, реб Яир», — приветствуют его по дороге домой. Многие, очень многие уважают и почитают реб Яира. Все, чье сердце тает от мудрого слова, все, кому любо слушать, читать и толковать Святое писание, все, кому дорога истинная праведность — все они любят реб Яира.

Вот реб Яир и дома. Чисто, уютно в горнице. Свечи горят. Жена Геула в субботнем наряде с улыбкой встречает мужа. Вот–вот усядутся супруги за стол, и дети с ними, и станут встречать царицу субботу. Мир и спокойствие снисходят на еврея в такой час. Рад себе, рад жене, рад детям, рад наступившей субботе.

Яир рос в бедной семье, и не были безоблачны его юные годы. Немало горечи выпало на его долю. Сладкими были лишь часы учения.

Дом стоял на бедняцкой улице. Обитатели ее не приветствовали ученость, а то и гордились своей простотой и невежеством и с подозрением и недружелюбно смотрели на всезнающих выскочек. Дети наследовали традиции отцов. Частенько сверстники Яира поколачивали юного талмудиста. Раз подстроили ему злую каверзу. Вырыли яму, прикрыли ее ветками, а сверху присыпали землей и листьями. «Вот пойдет умник рано утром на учение к своему раби, в глубокие думы погружен, под ноги не смотрит, и свалится в яму. Будет потеха!» — думали будущие водовозы, грузчики и балагулы. А в тот день Яир замешкался с утренней молитвой, вышел из дому поздно, пошел короткой дорогой, не попался в ловушку и не развеселил своих недругов. Тогда самый развитой из них сказал: «Бог и впрямь бережет внемлющих его учению. Оставим–ка зубрилу в покое, чтоб не сердить Господа».