Поют жаворонки

Пытлеваный. Самое пустяковое. Подумаешь, велика важность — тимофеевка! Буяк обещал поговорить в районном отделе.

Микола. Я своей совестью живу, а не буяковой.

Пытлеваный. Так ты что… может, откажешься от ордена?

Микола. Может, и откажусь.

Пытлеваный. Ну, это уж брось. Никто себе не враг.

Микола. А вот выходит, что мы сами себе враги. Довели колхоз до того, что люди нас чураются.

Пытлеваный (с иронической улыбкой). А оно таки верно, что от любви люди глупеют. (Выходит.)

Занавес

АКТ ТРЕТИЙ

Картина третья

Кабинет второго секретаря обкома партии. Совещание. Слушается доклад Пытлеваного.

Паланевич. Мы хотели бы, товарищ Пытлеваный, более детально познакомиться с достижениями вашего колхоза… А то хвалят вас, а мы даже хорошенько не знаем, за что именно. Может, вас не хвалить, а ругать надо.

Пытлеваный. Ругать, Тимофей Петрович, кажется, не за что.

Паланевич. Если не за что, то и не будем… Прошу вас.

Пытлеваный. Что ж еще добавить-то? Скажу, как мы высокого урожая добивались. Начну с земли… Пустая осталась она после немца. Почва, сами знаете, песчаная. Ей нужно каждый год чего-нибудь подбросить, а тут она четыре года в глаза ничего не видала. Первым долгом надо было землю поправить. А как ты ее поправишь, если скота нет, навоза нет… Ну, я твердый курс взял: что бы там ни было, а землю поправить. Получили мы восемь лошадок из воинской части, сделали бочки и, простите за выражение, как те золотари, целую зиму и весну каждый день возили из города то, что ему без надобности. Но оно для нас настоящим золотом стало. Сразу дало результаты в поле. Вот так и начали мы на ноги становиться. Увидел народ, что труд его на пользу пошел, и еще дружней работать стал. Ну, тут уж пошло одно за другое цепляться: лучше работаешь — больше получаешь, больше получаешь — еще лучше работать хочется. Теперь у нас полный порядок: и свой навоз есть и из города привезти есть на чем. Так что земля у нас теперь подходящая. Урожай в прошлом году был, как раньше говорили, — дай боже каждому доброму. Убрали во-время, обмолотили также, с государством рассчитались полностью. И колхозники наши не обижаются: по четыре килограмма зерна, по полпуда картошки да по восемь рублей деньгами получили…

Вера Павловна. Это мы слышали… А вот как у вас с травопольным севооборотом?

Пытлеваный. Заводим.

Паланевич. А я был уверен, что в передовом колхозе его уже давно завели.

Пытлеваный. Мы, признаться, с этим не очень спешили. Думали: что ж, трава, так она трава и есть. Доходу с нее не очень… Лучше на этом участке пшеничку посеять или огурчики посадить.

У Паланевича поднялись брови, он внимательно посмотрел на Пытлеваного. Вера Павловна резко повернулась в кресле.

(Спохватившись.) Это мы раньше так думали. Ну, а если уж такой порядок, что всем нужно траву сеять, так теперь посеем и мы.

Паланевич. Только потому, что такой порядок? А сами вы считаете это пустой забавой? Известно вам, что после травы и пшеничка лучше растет?

Пытлеваный. Она у нас и так растет, Тимофей Петрович.

Паланевич. Собрал по сто пудов с гектара и зазнался. Думает: всего уже достиг, больше и расти некуда!

Пытлеваный. Я так не думаю, товарищ секретарь обкома.

Паланевич. У кого будут вопросы?

Вера Павловна. У меня вопрос к бригадиру. Вы, товарищ Верас, кажется, были на курсах?

Микола. Был.

Вера Павловна. Почему же вы не растолковали вашему председателю, что такое агротехника, травопольный севооборот, структурная почва?

Микола. Я говорил Макару Пилипповичу.

Пытлеваный. Бригадир не виноват. Тут моя вина, и ничья больше. Мне жаль было хорошую землю травой засевать.

Паланевич (Миколе). Вы, товарищ Верас, член партии?

Микола. Кандидат.

Паланевич. Член правления?

Микола. Да.

Паланевич. Так почему же вы позволяете вашему председателю своевольничать? Что это — его единоличное хозяйство? А где правление? Где общее собрание? Где ваша партийная организация? Говорить — это мало. Коммунист должен активно бороться за внедрение передовой сельскохозяйственной науки. Если ваш председатель не хочет учиться, пригласите его на партийное собрание да как следует объясните ему, чего требуют партия и советская власть… Слово имеет товарищ Морозова.