Пока бьется сердце

— Они не смогли добыть их — ведь скалы такие прочные. — Ее голос задрожал от внезапного волнения. — Окаменелости по-прежнему в скалах, а их точное местоположение указано здесь, есть ссылка на карту… — Окаменелости все еще в скале! И Бродхаус-Ивс совсем недалеко отсюда… Одни из самых редких окаменелостей в мире, возрастом более шести миллионов лет, стоит только протянуть руку… Ее лоб перерезала морщина. Некоторые просто не в состоянии извлечь их — не Поль всегда мог это сделать, а она унаследовала почти все его умения. — Мы сможем поехать туда и посмотреть? — осторожно спросила она, глаза ее сверкали, пока она рассматривала фотографии вновь обнаруженных окаменелостей.

— Если только это не частные владения, — согласился Чарльз.

Губы Кэти твердо сжались.

— Разумеется, ты ведь не хочешь сказать, что эти окаменелости могут кому-то принадлежать.

— Если они на чьей-либо земле, то да. — Чарльз повернул машину в узкий, обсаженный деревьями переулок; вдали показались Грейндж и дом Динов. — Где они находятся?

После недолгого колебания она ответила:

— На площадке для игры в гольф, по крайней мере, на земле, где играют в гольф. Это ведь часть Чарнвудского леса, не так ли?

— Здесь все является частью Чарнвудского леса.

— А лес принадлежит всем.

— Но площадка для гольфа является частной собственностью.

Чарльз повернул в аллею, автомобиль остановился. Они вышли и стали друг против друга. Кэти с дерзким выражением глаз, а Чарльз с твердым и непреклонным.

— Ты не поедешь к площадке для гольфа, поняла?

— Я не могу даже посмотреть на нее? — Девушка неосмотрительно выдала свое намерение, и к решительному выражению его лица прибавился угрожающий блеск глаз.

— Что ты имела в виду под «просто посмотреть»? Что еще было у тебя на уме?

Кэти закусила губу.

— Н-ничего, дядя Чарльз, — мягко ответила она, пожалуй, слишком мягко.

— Если я услышу о том, что ты приближалась к той площадке для гольфа, Кэти, то действительно очень рассержусь.

Но это заявление только подлило масла в огонь и разбудило в ней мятежный дух.

— Эти окаменелости принадлежат всем, — заявила Кэти, гордо подняв голову. — Как же может быть иначе, если они уже были там за сотни миллионов лет до появления на Земле человека? Какая глупость — Поль бы расхохотался при смехотворной мысли, что они могут быть чьей-то собственностью!

— В таком случае, — ответил Чарльз с поразительным терпением, — ты должна тоже согласиться, что это не твоя собственность и она никогда не сможет стать твоей.

Эти окаменелости, решила про себя Кэти, должны принадлежать тому, кто сможет извлечь их. Неужели ее дядя действительно вообразил, что она сможет устоять перед таким искушением?

— Я не вижу смысла оставлять их там…

— Я ожидаю, что ты поступишь так, как я тебе сказал!

Он довольно долго свирепо смотрел на нее, а затем, решив, что спор закончен, стал вытаскивать из машины пакеты. Захлопнув дверцу машины, направился к дому. Но его действия возымели обратный эффект, в глазах Кэти вспыхнул мрачный огонек, и все ее инстинктивное сопротивление чьей-либо власти с новой силой овладело ею. Ни ее любовь к Чарльзу, ни страх перед его неудовольствием не смогли сдержать ее мятежный дух. Если бы эти окаменелости находились на вересковых полях, она бы могла делать с ними то, что пожелает.

— Я сделаю попытку извлечь их, — твердо объявила она, хотя румянец на ее щеках несколько поблек, едва она заметила, как изменилось выражение его лица.

— Кэти, — сказал он очень мягким тоном, — если ты только дотронешься до них, я накажу тебя, и очень серьезно, ты меня понимаешь?

Она припомнила те тоскливые часы, которые провела взаперти в своей комнате, и на короткое мгновение ее уверенность была поколеблена. Но потом ее глаза вновь засветились решимостью.

— Никто не может оспаривать мое право пополнять коллекцию окаменелостей! Поль первый бы согласился с этим и подбодрил бы меня… — Кэти замолчала; упоминание ее отца произвело странный эффект на Чарльза, его ноздри внезапно раздулись. И тем не менее, когда он, наконец, заговорил, интонации остались такими же мягкими и убедительными.

— Кэти… тебе когда-нибудь давали нахлобучку?

Ее глаза широко распахнулись, но она промолчала, и он продолжал с таким видом, словно терпение его подвергается испытанию сверх всякой меры:

— Чертовски глупый вопрос с моей стороны! — и угрожающе добавил: — Ты ее получишь, могу уверить тебя, и совсем скоро!

— Если ты так поступишь со мной, — гневно ответила Кэти, — то я никогда не прощу тебя — никогда!

— Не думаю, что это так. — К ее удивлению, гнев его стих. — Нет, я уверен, что это не так.