Пока часы двенадцать бьют

Стас Чайка: “Здравствуй, Яра) нет, Миша ничего не понимает сам, просто все было хорошо, а потом стало резко плохо, но он предполагает, что это из-за того, что Алена на него тогда набросилась в холле, а Саша увидела”

Ярослава Воронцова: “Ситуация намного сложнее. Алена показала ей переписку, где она в новогоднюю ночь переписывается с Мишей, типа, что он так решил поиздеваться над Сашей и влюбить ее в себя, ну и так далее по тексту”

Стас Чайка: “Бред”

Стас Чайка: “Миша мне признался, что влюблен в нее несколько лет, а с Аленой он давно не общается, да и с девушками он так никогда не поступал”

Ярослава Воронцова: “Еще они созванивались в два ночи”

Стас Чайка: “Миша со мной в два ночи разговаривал, сам позвонил, сказал, что у него от меня почему-то пропущенный”

Стас Чайка: “Кажется, я кое-что понял, пойду схожу к нему, проверю свою теорию”

Ярослава Воронцова: “Дашь знать?”

Стас Чайка: “Конечно, Яра)”

Стас Чайка: “Но с тебя прогулка!”

— Ну вот, Саша, теперь еще и я влипла из-за ваших разборок, — Яра засмеялась и подлила еще чая. — Но зато, знаешь, я ему нравлюсь такой, какая есть.

Поболтав еще немного и несколько раз попросив официанта долить чай, девушки разошлись по домам, впервые почувствовав какую-то легкость на душе. Появилось ощущение, что жизнь налаживается так или иначе.

***

Стас стоял около двери друга и слушал шаги за дверью. Вот она распахнулась, и на пороге показалась красивая ухоженная женщина. Ее волосы были красиво уложены, на лице безупречный макияж, одета была в шелковое домашнее платье, а в руке она держала книгу, вроде “Думай и богатей”. Макарова Анастасия Игоревна собственной персоной, что было редкостью, так как застать ее дома сродни черному снегу.

— Стас, добрый вечер! — она удивленно вскинула брови, потому что привыкла к тому, что друзья к Мише приходили лишь тогда, когда дома никого не было.

— Добрый вечер, Анастасия Игоревна! А Миша дома?

— Нет, он ушел два часа назад, причем без телефона! — она красиво нахмурила точеные бровки. — В наш век ПОДРОСТОК уходит куда-то без телефона! Это где такое видано вообще?! О нас он вообще не думает.

Стас хотел сказать, что Миша только о них и думает, но промолчал. Он вдруг вспомнил, что по вторникам у друга были занятия в музыкальной школе, и уже собрался уйти, как вдруг понял, что мобильник то у него остался дома, а ему всего-то надо было проверить историю звонков.

— Эээ действительно странно. Он мне должен был дать номер одного человека, мне прямо позарез надо, можно я… посмотрю? Раз телефон дома… — закончил он совсем робко, так как карие глаза точно такие же, как и у его друга, внимательно сканировали. «Почему Миша не мог просто скинуть этот номер?» — промелькнула запоздалая мысль, но причина его прихода уже отправилась на суд, и оставалось лишь надеяться, что прокатит.

Она отошла от дверного проема, давая пройти парню. Из гостиной донесся голос главы семейства:

— Настенька, кто там?

— Стас пришел! — крикнула она. — Проходи на кухню, я тебе чай налью, а то на улице такой холод, погреешься.

— Не стоит, я быстро…

— Нет, стоит! Надо поговорить, — было видно, что возражения не принимались, Стас с трудом сглотнул, пытаясь приблизительно понять, что им от него надо и какую из версий друга поддерживать.

Он, повинуясь, прошел на кухню и сел за барную стойку. Следом за ним зашла Анастасия Игоревна с мобильником Миши и зачем-то за руку вела мужа.

Макаров Артем Сергеевич представлял собой статного мужчину, который был в прекрасной форме, всегда аккуратно подстриженный, а черная борода придавала ему брутальность, он обладал колючим взглядом, под которым хотелось сжаться до размера атома. Одет он был в домашние штаны и футболку, а в руке сжимал пульт от телевизора и явно не понимал, зачем его любимая жена тащит на кухню.

— Здравствуйте, Артем Сергеевич, — парень пожал руку мужчины и начал вопросительно переводить взгляд с одного на другого.

Анастасия Игоревна села напротив, наливая чай, а глава семейства остался стоять.

— Мы хотим, — осторожно начала женщина, — чтобы ты нам все рассказал.

Стас удивленно вскинул брови и уставился на нее, будто она только что предложила ему у них пожить или долю в корпорации. То есть совершенно невозможную вещь.

— Простите?