Пока часы двенадцать бьют

— Тебе? Ммм… разве что осторожней, не подавись, а то как бы кость поперек горла не встала.

Алена холодно ухмыльнулась. Саша видела, что та от неё ждала какой-то ответ, но не могла понять какой.

— Ну ладно, будь по-твоему, не хочешь разговаривать со мной, тогда смотри, я тебе тут подарок принесла.

Алёна достала из пакета контейнер, у Саши мурашки побежали по спине. Предвиделось что-то не хорошее, и она ощущала это каждой клеточкой тела, инстинкт самосохранения вообще вопил, чтобы быстрее уходила оттуда.

Её одноклассница щёлкнула защелками и достала бутерброд, щедро намазанный маслом и джемом. Саша недоуменно уставилась на предмет, который никак не ожидала увидеть.

— Извини, Сашуля, но варенья не было. Мне сказали, что тебе это счастье доставляет, так, будь счастлива!

И она легким движением руки припечатала его на жилет Саши.

В этот миг весь хрупкий мир девушки, который собирался по кусочкам, рухнул. Сначала она почувствовала злость на себя, потом в ней проснулась обида, едким червячком закопошившаяся где-то в самом сердце.

Алёна победным и презрительным взглядом смотрела свысока, наслаждаясь своим триумфом. Саша только сейчас поняла, что в столовой воцарилась тишина и все смотрят на них.

Девушка начала лихорадочно соображать, метаясь взглядом от одного предмета к другому. Воздуха не хватало, казалось, грудную клетку вот-вот сейчас разорвёт.

Внезапно её посетила идея. Она встала, поворачиваясь лицом к своей обидчице, и спокойным холодным тоном, достойным Оскара, произнесла:

— А знаешь, что ещё приносит радость и поднимает настроение? Апельсиновый сок! — с этими словами Саша плеснула напиток в Алёну.

Дальнейшего развития событий она не собиралась наблюдать, поэтому схватила сумку, телефон и побежала из столовой под громкое улюлюканье. На выходе из неё она внезапно врезалась в виновника этого концерта. Миша стоял и улыбался, и казалось, вот тебе ответ на утренний вопрос: как он себя поведёт, когда увидит девушку.

Захарова метнула на него взгляд полный нескрываемой обиды и презрения. Всё, что копилось в ней эти годы, вдруг решило выплеснуться наружу. Сама не понимая, откуда взялись силы, она толкнул парня в грудь. От неожиданности он покачнулся и отступил на два шага назад. А Саша побежала в неработающий туалет, надеясь там спрятаться ото всех.

Она заперлась в кабинке и пыталась успокоить бешено стучащее сердце. Дверь туалета открылась. Сначала было тихо, но потом…

— Саш, ты здесь? — девочка безошибочно определила голос своей одноклассницы Яры. С девушкой так же, как и с Захаровой, никто не общался, потому что она принадлежала к субкультуре готов, её считали странной и просто делали вид, что Яры нет. — Я знаю, что ты тут, и я хотела сказать, что ты — молодец. Ты дала отпор! Я все думала, когда же это произойдет…

Саша продолжала молчать.

— Если хочешь высказаться, то я могу выслушать.

— Один раз уже высказалась, — горько произнесла девушка, глотая всхлип.

— Я давно поняла, что от наших лучше держаться подальше, а тем более свои секреты.

— Самое обидное, что это был не секрет, а обычные слова. Я их могла сказать любому незнакомому человеку, я могла их спокойно написать в сочинении…

— Любые слова в руках человека могут стать страшным оружием, если он знает, как их использовать, — мудро изрекла Яра. — Может все же выйдешь из туалета? А то я тут, как дура, с дверкой разговариваю.

Саша вдохнула поглубже воздух и вышла. Яра стояла, как всегда, во всем чёрном: водолазка, высокие ботинки, стрелки на глазах, помада, пирсинг над бровью, короткие модно-стриженные по уши волосы. И даже форма! Она смогла где-то приобрести темно-синюю, которая издалека выглядела чёрной. А классной руководительнице сказала, что постирала синюю форму гимназии с чёрными вещами. Маргарита Семёновна тогда закрыла на это глаза, потому что Яре часто все спускали с рук, она была отличницей, олимпиадницей и просто гордостью школы. Вот такой парадокс.

На фоне ослепительно белого туалета она смотрелась, как Винни-пух из советского мультика, когда тот притворялся тучкой на фоне неба.

Но при этом она была очень миниатюрной девушкой, такой Дюймовочкой, всегда аккуратная и женственная, несмотря на весь её образ дьяволицы.

— Ууу, ты чего нос повесила?

Саша в этот момент громко шмыгнула, на глаза навернулись слезинки, она посмотрела наверх и начала махать руками, будто пытаясь загнать соленую воду, готовую соскользнуть с ресниц, обратно.

— Я не плакала лет с девяти после похорон тети, — поделилась девушка.

— Может, уже стоит дать себе волю и наплакаться как следует?

— Это покажет, что я слабая, а я не хочу, чтобы это увидели другие.

И в этот момент Яра взяла и обняла одноклассницу. От такого простого контакта Сашу прорвало на эмоции. Все невыплаканные слезы потоком устремились из её глаз. Она судорожно всхлипывала, пытаясь вдохнуть хоть каплю воздуха. Яра все это время стояла и гладила её по спине.

Когда слезы иссякли, на душе у Захаровой появилась лёгкость. Казалось, они омыли и очистили её мысли, чувства и сердце изнутри, излили всю накопившуюся злость.