Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь

Солянка сборная по-студенчески

История двенадцатая, в которой Таня встречается с ложным крупом и беспечными родителями-студентами, а также еще раз получает урок «нарушения правил техники безопасности».

Педиатр по прозвищу Бармалей любит ездить рядом с водителем. Он отлично знает город. Район обслуживания детской бригады огромен и покрывает территорию сразу четырех подстанций, а частенько приходится ездить и к соседям[79]. Таня однажды прикинула, что количество вызовов к детям за сутки по всей подстанции составляет не меньше трети от общего числа вызовов и выполняют их в основном обычные врачебные бригады, которым отдают поводы «температура» и «болит живот». Зато Бармалею доставались все случаи с «задыхается», «сыпь» и «болит сердце»… На педиатрической бригаде работают еще три доктора, но Бармалей – самый колоритный и обаятельный.

После отека Квинке педиатр получил вызов с поводом «задыхается мальчик, два с половиной года» в общежитие сельхозакадемии. С маячком и сиреной машина скорой помощи «долетела» до старинного трехэтажного особняка – семейного общежития аспирантов.

Доктор взял ящик, фельдшер Виктория Викторовна, которую все на подстанции звали или няня Вика, или по имени-отчеству, повесила на плечо сумку с кислородным прибором, но Бармалей отобрал и его. Велел взять небулайзер[80] и мешок АМБУ.

Таня растерянно сказала:

– А что же я понесу?

– Вот, возьми карточку, телефон и рацию, – сказал педиатр. – Ну, полетели, птички мои!

И они действительно полетели. На третий этаж. Педиатр шагал через ступеньку, за ним бежали дамы. На этаже их встретила девушка.

– Идите за мной!

И они полетели дальше по широкому коридору с дверями по обе стороны. Впорхнули в тесную комнатку. Несмотря на лето, все окна закрыты, душно. Повернуться негде. Кровать полуторная, детская кроватка, письменный стол, книжные полки. Прямо над головой под потолком натянуты веревки с бельем. На стенах плакаты с рок-группами, какие-то схемы. На кровати сидит зареванная молодая мама и держит малыша, который с трудом дышит. Сип стоит такой, что слышно в коридоре.

Бармалей скинул ящик и амуницию на пол. Подбежал к окошку и приоткрыл форточку.

– Температурку мерили?

– Дааа, – отвечала мамаша ноющим голосом, – тридцать сееемь и двеее…

– Не реви, – сказал педиатр. – Врач уже был? – Он заметил больничный на письменном столе.

– Быыыл, была. Сказала пить сиропчик вот этот… и вот этот… А что у него?

Бармалей осмотрел флакончики. Няня Вика записывала в карточку данные больного мальчика, а педиатр взялся ощупывать ребенка. Не спрашивая, забрал его на руки. Потребовал:

– Открой рот, скажи «а».

Мальчик заорал «ааааааа» толстым и хриплым басом.

Педиатр положил его на кровать. Пацан завопил благим матом. Бармалей, как и положено пирату, не обращая внимания на вопль, ощупал живот, погнул руки-ноги, покачал мальчишке голову, стараясь прижать подбородок к груди. Попросил:

– Не мешай мне. – Мальчик уже не орал, а сипел. Бармалей запустил ему руку под колготки. – Паховое кольцо в норме, – сказал он, – но если будешь так тужиться – грыжу наорешь. Сколько дней он уже болеет? – Парень перестал кричать, удивился такой фамильярности и хрипло захихикал.

– Сегодня второй, – ответила мама и хлюпнула носом.

– Вика, дай ему сиропчик с валерианой, и у меня там в ящике был флакончик с аскорилом – тоже ложечку, – сказал Бармалей фельдшеру. – Он успокоится, и ему дышать будет полегче. Но вообще-то, мамаша, я предлагаю вам съездить в больницу. Мне его рефлексы не нравятся. Лекарства вам доктор хорошие назначил, только они подействовать не успели. У мальчонки вашего отек гортани – ложный круп. Степень невелика пока, но стоит ли дожидаться ухудшения? Я предлагаю вам на пару дней переселиться в больничку. Так будет безопаснее для него.

У мамаши округлились глаза.

– У мужа защита завтра!

Она лепетала еще что-то, но Бармалей разъярился:

– Да вы с ума, что ли, сошли?! Вам защита мужа важнее здоровья и жизни сына? Ну, немного придите в сознание! У мальчика ложный круп. Сейчас он дышит, но ему трудно. Если отек усилится – он начнет задыхаться сильнее, а если совсем связки голосовые закроются – он умрет. Зато муж станет кандидатом наук. Он у вас кто?

– Коневод, генетик. У него тема… Вы поймите, там докторскую можно сразу… – женщина все говорила что-то непонятное.

– Охренеть! Мамаша, вы себя слышите? Вам что важнее – живой сын или посидеть на защите мужа и поздравить его? Ну, включите мозг или материнский инстинкт хотя бы! Он без вас не защитится? Где он, кстати?

– Он с научным руководителем в зале готовит оборудование к защите.

– Он знает, что сын болен?

– Даааа, – опять заныла мамаша.

Та девушка, что встречала, наклонилась к ней:

– Доктор прав. Надо ехать. Все будет хорошо. Не волнуйся.

– А можно мужа подождать? Он придет скоро, я не могу без него. Пожалуйста.

Бармалей сказал спокойно: