Пока Фрейд спал

У клеветника присутствует недоброжелательность в речах, будто он смакует каждое негативное слово, произнесенное в чужой адрес. Он намеренно желает оскорбить человека, тщась тем самым выпустить пар или пригвоздить врага. Так или иначе, в его речах нет ни толики положительного расположения. Он разгневан. Он взбешен. Он не мыслит разрешить вопрос иначе, чем злословием.

2

Впрочем, закончив разбрасывать укоризненные слова – в этом искусстве не нужно быть большим оригиналом, – пришло время сесть в кресло психоаналитика и разобраться с проблемами клеветника. Что же склоняет человека к этому?

Каждый из нас имеет в своей голове несколько ячеек, в которых хранит информацию о том или другом человеке. В одной ячейке он держит исключительно положительные факты, в другой – отрицательные. Не будем лицемерами и признаемся: да, про каждого из нас – и про себя в особенности – можно накопать гору компромата. Речь идет, конечно, не об украденных миллионах, а о простых житейских ситуациях. Зададимся вопросом: «А случалось ли нам преступать моральные заповеди?» После чего спросим: «А если честно?» И придем к выводу, что непорочной была лишь беременность Девы Марии. Как в анекдоте, когда Иисус произносит классические слова: «Пусть тот, кто не имеет греха, первым бросит в меня камень». Камень прилетает прямо в глаз, на что Иисус отвечает: «Ну, мама, зачем ты встряла?»

И если уважаемый читатель не нашел в вышеприведенном анекдоте богохульной клеветы, то можно продолжить далее.

К ячейке с негативной информацией не часто приходится обращаться. Да и поводов особенно нет. Мир как-никак становится толерантнее и политкорректнее, всюду торжествует идеология дружелюбности. И зачем вообще ворошить улей? Еще и сам ужалишься.

Но, увы, всегда держать в себе гнев не так уж и легко. Особенно когда некоторые откровенно настроены против тебя. Клевета в этом случае – не форма досужих разглагольствований, а именно форма защиты. Этакая гонка вооружений, то есть процесс накопления клеветнических сведений о человеке, происходит в состоянии «холодной войны», но как только война становится горячей – в ход идут любые средства. На уровне государств, разумеется, это невозможно, потому что грозит уничтожением всего. А от клеветы еще пока никто не умирал. Подкашивались, впадали в отчаяние, но не умирали. Когда Хемингуэй говорил, что «человека можно убить, но невозможно победить» (в другом варианте – нельзя отнять честь), то он ошибался в одном: смотря как убить. Убивают порой и так, что человек лишается всякой чести. Смерть бывает позорной. Более того, после смерти, несмотря на старое латинское выражение «О мертвых либо хорошо, либо ничего», порой извергается такой поток клеветы, что трудно потом очистить светлую память. А при жизни это возможно: раз оклеветали, встань, утрись и иди дальше. Либо вступай в войну.

Клевета способна из прежде одобрительных слов «Ты нравишься окружающим, ведь это так здорово» извлечь совершенно противоположный смысл: «Да он ни одну юбку не пропускал мимо!» Казалось бы, говорится об одном и том же человеке, но говорится с разных интонационных ракурсов, с разных позиций. Клевета преувеличивает слухи или собственные наблюдения, в этом ее, говоря на высоком литературном языке, гротескность.

Каким образом, скажем, в Средние века в Европе смеялись над священниками? Что они, дескать, много пили вина и были весьма любвеобильны. Карнавальная культура, являвшая себя в театральных городских зрелищах, прибегала к самым острым полемическим приемам, вплоть до клеветы. Мы не знаем достоверно – и никогда не узнаем, – так оно было или не так. Но то, что это могло иметь место, пусть и не в таких преувеличинно-сатирических формах, сомнению не подлежит. Клевета не всегда бывает агрессивной, гораздо страшнее ее насмешливый вариант. Когда она представлена в виде шутки, тогда защититься будет совсем не просто.

3

Наиболее остроумно используется клевета в знаменитой комедии Шеридана «Школа злословия». В пьесе жена Питера Тизла по юношеской прихоти оказывается в академии злословия, где коротает время в легкомысленной болтовне. Клевета на остальных – часть веселой игры. И про это общество верно сказано: «Иной бедняга, которого вздернули на виселице, за всю свою жизнь не сделал столько зла, сколько эти разносчики лжи, мастера клеветы и губители добрых имен».

ЛЕДИ СНИРУЭЛ. Но нельзя все-таки отрицать, что сэр Бенджамен – остроумный человек, и притом поэт.

МАРИЯ. Что до меня, сударыня, то я должна сознаться, что остроумие теряет цену в моих глазах, когда оно соединено со злостью. Вы согласны, мистер Сэрфес?

ДЖОЗЕФ СЭРФЕС. Разумеется, сударыня: улыбаться шутке, которая вонзает терн в чужую грудь, – это значит быть соучастником злодеяния.

ЛЕДИ СНИРУЭЛ. Полноте! Какое же возможно остроумие без капельки яда? Умному слову нужна колючка злости, чтобы зацепиться. Как ваше мнение, мистер Сэрфес?

ДЖОЗЕФ СЭРФЕС. Конечно, сударыня: разговор, из которого изгнан дух насмешки, всегда будет скучен и бесцветен.