Пока Фрейд спал

Платон сравнивал наш мир с пещерой, в которой люди видят лишь тени вещей. В отличие от истинного философа они не способны взглянуть на свет, будучи заложниками своих предрассудков. Но что, если философ, вышедший однажды из пещеры и взглянувший на солнце, вернется обратно, дабы возвестить человечеству истину? Его, разумеется, признают сумасшедшим. Тем самым сумасшедшим с улицы, который навязчиво пристает к прохожим и задает им неуместные вопросы.

Невежество Глава о том, что Шекспир лучше Человека-паука

«Лучше быть нищим, чем невеждой: если первый лишен денег, то второй лишен образа человеческого».

Аристипп

1

То, что невежество – мать всех несчастий, говорил едва ли не каждый человек, считавший себя сведущим в данной проблематике. Но о том, что невежество в разное время в истории выступало в роли отца добродетели, упоминали единицы. Диоген, Дидро, Руссо, Толстой – все они выступали за опрощение: мол, веди себя бесхитростно, особенно не выпендривайся, знаниями не обременяй голову, ведь много знаний порождают и много печали. Но как-то все остальные лицемерно отворачивались от этого тезиса, считая его кокетливой игрой и народной демагогией.

Ведя салонные беседы, жеманно переглядываясь друг с другом, блистая остроумием и цитируя тот или иной пассаж из античного автора, высшие слои общества веками плели интриги, строили козни и разливали яд по бокалам с вином. Это же так культурно и цивилизованно – устранить ненавистного тебе человека. В то время как остальных они принимали за скот (неотесанные мужики – да чего они вообще знают о жизни?), сами вели необузданный образ жизни, авантюрный до неприличия, театрально превращая его в забавную игру. Оскар Уайльд, большой мастер парадоксов и искусный игрок в игру под названием «жизнь» (по его утверждению, не искусство отражает жизнь, а жизнь – искусство, иначе, если бы не импрессионисты, человечество никогда бы не заметило теперь уже знаменитых лондонских туманов), в результате доигрался до тюрьмы: за лоском его аристократических манер скрывались поступки весьма наказуемые для викторианского общества. Ну уж простим Уайльда – хотя не многие его современники смогли его простить, – он хотя бы оставил нам «Портрет Дориана Грея», а ведь многие вообще ничего после себя не оставили, кроме интриг да предательств. И это они упрекали «человека природы» в невозможности контролировать свои инстинкты. И это они называли невежественных людей «зверьми».

А что простой человек? Допустим, не знает он грамоты. Не слышал никогда о Шекспире и Сервантесе (а слышал ли о них Аристотель?). Вот занимается он своим нехитрым делом – например, сельским хозяйством, – и нет у него ни нужды, ни желания углубляться в науки. Пусть он хоть трижды неотесан, но он выполняет, если угодно, долг перед своей женой и детьми – защищает и обеспечивает всем необходимым. Добр ли он или зол – вопрос, конечно, иезуитский. Сложно вообще говорить в этих категориях о людях: глупо, например, осуждать человека за то, чего у него нет, так же как и хвалить, глупо сравнивать с другими, если они «другие», нежели он. В общем, только воду в ступе толочь.

Однако с чем однозначно трудно поспорить, так это с неведением невежды. Он же не ведает, что творит! И стало быть, какая вина у человека, который поступает неосознанно?

– У него было смягчающее обстоятельство – он совершил преступление в состоянии аффекта, – говорят адвокаты в оправдании подсудимого.

Так невежественные люди вообще пребывают в перманентном состоянии аффекта. У них не случаются осознанные поступки или умышленные действия – они словно живут в гармонии с природой, которая не знает ни добра, ни зла.

Посмотрите на волка. Во многих народных сказках персонаж он, мягко говоря, непорядочный. Ведет себя некомильфотно, симпатии не вызывает – одним словом, мерзавец. Но если вдуматься, что сказка – это не репортаж о реальном происшествии, а назидательная или иной раз развлекательная история, высказанная в символическом ключе, то волк в истории, конечно, никакой не волк, а его преступления совсем не преступления. Под волком читатель всегда понимает какого-нибудь неправедного человека, а за сказкой – мораль: дескать, не водись с теми, кто может тебе навредить.

Святой Франциск Ассизский, впрочем, тоже считал, что волк ведет себя не по-христиански, оттого-то он ему и читал проповедь. Волк, кажется, после одной-другой воодушевляющей встречи одумался и встал на путь благочестия. На то была Божественная воля. Простой человек до такого просто не додумался, а если бы и додумался, то картина встречи волка с человеком напомнила бы самые кровавые фильмы ужасов.