Пока горят поля (СИ)

- Ты еще умри здесь, у меня на руках, - злобно прошипел Юго, уселся верхом на Полковников античный торс и попытался сделать искусственное дыхание - несколько раз надавил, как мог, на грудную клетку. Бесполезно. В ход пошли оплеухи и дыхание рот в рот - и Юго страшно было и оттого, что Полковник не очнется и Юго ждет русская тюрьма, и оттого, что Полковник очнется и убьет его за все эти поцелуи и поруганную честь криминального барона. К тому же целовать бесчувственную колоду - не лучшее из эротических приключений. После очередного спасительного поцелуя Полковник задышал и тут же захрапел. Юго не без удовольствия отвесил ему еще пару оплеух - раскосые мутные глаза открылись, Полковник спросил растерянно:

- Почему я здесь?

Юго сложно выругался на смеси немецкого и французского и, внезапно вспомнив, выпалил русское слово:

- Передоз!

Юго все еще сидел верхом на спасенном им наркомане, и кое-что - собственно, то, на чем он сидел и забавные метаморфозы этого кое-чего - подсказывало ему немедленно бежать прочь. Слезть с подопечного и бежать - пока не повторилась история с Ренаром. Юго сполз на пол - встать и уйти не было сил - сел рядом с Полковником, опираясь на чью-то туфлю и глядя на спасенного с бессильной злобой, и произнес по-немецки (кажется, Бася говорила, что муж ее учил немецкий в школе или в училище):

- Мне пришлось пару раз отоварить вас по щам. Простите, если это ранит вашу честь. Вопрос стоял - или жизнь, или этот ваш кодекс. Впрочем, вы, наверное, не поняли...

- Я понял, - по-русски ответил Полковник и посмотрел на Юго почти человеческими глазами, - я понимаю, но не говорю.

Он поднялся и сел, обняв колени - человек-гора, древнее геральдическое животное - набриолиненные длинные волосы свисали сосульками, закрывая его лицо, и волчья кривая усмешка мерцала за этой завесой:

- У тебя есть закурить?

Юго протянул ему сигареты и поднес зажигалку - Полковник придержал его дрожащую руку своей рукой, исключительно для того, чтобы дерганое пламя не опалило его бриолиновые локоны. Он красиво курил - впрочем, такие люди все делают красиво, только в голове у них насрано слоями.

- Спасибо, мальчик, - проговорил Полковник со странной, почти ласковой интонацией, - не выдавай меня семье, хорошо?

Юго посмотрел на него иронически и тоже - почти нежно:

- Благодарить меня не за что - мне просто очень хотелось попасть в туалет. И я все еще надеюсь там побывать, - Юго поднялся с пола, склонился над красиво курившим негодяем и поцеловал его пахнущий горьким дымом рот - быстро, жадно, с той стремительной жесткой экспрессией, с какой лишь мужчины целуют мужчин, не боясь причинить боль, - Не благодарите меня...

Юго выпрямился и скрылся в туалете - как следует закрыв за собой задвижку. И просидел там не так чтобы очень долго, но когда вышел - никакого Полковника в квартире не было, только сигаретный дым романтически плыл по комнатам. Можно было вызывать такси в аэропорт и спокойно собирать чемоданы.

Прошел месяц. Сериал отсняли, Бася и Лита коротали время в зале отлета аэропорта Домодедово, ожидая посадки на рейс Москва-Любляна. Полковник неделей раньше отбыл на автобусе через Белоруссию, вооруженный паспортом господина Левона Жидовича.

- Юго пишет тебе? - спросила Бася. Лита, что-то печатавшая в раскрытом ноутбуке, застучала по клавишам с удвоенной злобой:

- Ненавижу его! Почему ему - все?

- Ты что, сама хотела играть блондина-миньона? - удивилась Бася.

- Конечно, нет! Но я тоже хочу полный метр и главную роль!

- Тогда долой щепетильность и спи со всеми, как Юго. И так же убивайся по системе Станиславского - когда миньону в фильме отрубят голову, у Юго заболит шея. А ты бы и ухом не повела. Литка, смирись, ты тупая сериальная актриса. А Юго хотя бы старается.

- Спасибо, маман, - надулась Лита, - вот и бери в сыновья этого твоего Юго. А я буду сироткой.

- Вот уж кого мне не хватало, - отмахнулась Бася.

Литин ноутбук тихо вякнул.

- Письмо от папы, - в голосе Литы послышалась тревога, - даже видео...Маам...

Бася вытянула шею - взглянуть на экран. Сердце ее терзала змея.

- Мам, у меня плохие новости, - Лита повернула к ней ноутбук. Бася взяла агрегат на колени, уставилась на видеофайл в окошке на пол-экрана. Дата под ним была - позавчера. Съемка велась, судя по всему, с одного из этих новомодных дронов - камера парила над вечерней землей, над забором, полем и лугом. На лугу виднелся криво припаркованный синий спорткар. Дальше пирс сиротливо уходил в воду. А еще дальше, в воде, отражаясь в зеркальной глади, огненным столпом полыхал деревянный дебаркадер, мрачное строение в стиле художника Хоппера, под конец долгого своего земного пути превращенный в погребальный саркофаг. В костер безутешной индийской вдовы. В тигровую лилию в ночном небе.

- Там говорится, что в машине нашли записку, - сказала Лита, - то есть это хотя бы не папина работа.

- Имин любимый фильм был - "Мертвец" Джармуша, - только и сказала Бася.

- Это не повод устраивать гребаное сати на нашей даче, - со злостью произнесла Лита, - Все-таки там мое детство прошло. А он все пожег...