Пока горит огонь

Олег лежал ночами на нарах, без сна, чутко вслушиваясь в звуки спящей камеры, каждую минуту ожидая, что Батон или еще кто-то может накинуться на него, и думал о Вере. Пытался представить себе, где она может быть сейчас. И виделось ему отчего-то то лесное озеро – стального цвета непрозрачная вода, похожая на фольгу конфетной обертки, склонившие ветки ивы, лиловые брызги медуницы в траве. И Вера на берегу – улыбающаяся, тянущая к нему обнаженные, тронутые загаром руки. Его девочка, родная, единственная, верная, преданная, любящая.

Адвокат – сутулый неопрятный человечек с длинными желтыми зубами и в засаленном пиджаке, усыпанном перхотью, – сообщил ему, к какому заключению пришло следствие:

– Гражданин Голубев под прикрытием охранного агентства «Витязь» организовал преступную группировку, которая занималась шантажом и вымогательством. В банду входила и дочь Голубева Вера Алексеевна. В числе пострадавших от противоправных действий – Барков Валерий Львович. Вас обвиняют в том, что и вы были членом банды и по приказу Голубева убили трех человек.

Олег, с трудом глотнув воздух, выговорил:

– А как же… А Барков не обвиняется в организации заказного убийства?

– В действиях Баркова Валерия Львовича состава преступления не найдено, – пожал сутулыми плечами адвокат.

Услышав это, Олег взревел, бросился на сморчка, схватил его за горло и несколько раз шарахнул плешивой головой о стену. Он не понимал, что делает, не преследовал никакой цели. Словно обезумевший от боли хищник, он готов был броситься на каждого, кто попадется под руку, будто именно этот человек был виновником его страданий и, разделавшись с ним, он мог бы испытать облегчение. Адвокатишка заорал, в кабинет влетели охранники. Олега скрутили, повалили на пол, заломили руки назад, разбили лицо о каменный пол. Он не чувствовал боли, ревел низко, надсадно, как раненое животное.

Потом был карцер – промозглый каменный мешок, в котором невозможно было ни сесть, ни лечь. Два шага от одной стены до другой. Он тыкался лбом, кулаками, коленями в сырую каменную стену, только теперь понимая, что все кончено, кончено безвозвратно. Если и было что-то, что держало его – какая-то отвлеченная надежда на справедливость, месть, то, что всем в конце концов воздастся, теперь это ушло, и весь ужас случившегося обрушился на него беспощадно. И боль, которая все это время жила внутри, которую ему удавалось заглушить мыслями о том, что виновник ее будет наказан, теперь настигла его во всей своей полноте и обреченности. Он отдал бы все, чтобы пустить пулю себе в висок. За нож, за бритву, за веревку – что угодно, что позволило бы ему прекратить эту муку.

Все было кончено, кончено. Он ощущал это так ясно, будто кто-то написал слово «Конец» красными буквами на сетчатке его глаз, и теперь оно проглядывало сквозь все, на что он смотрел. Только теперь он понял, что постоянное ожидание каких-то вестей от следователя, от адвоката, надежда на то, что все в конце концов разъяснится, еще не было агонией, это еще была жизнь, полная чувств и желаний. Пустота же наступила только теперь.

* * *

Все дальнейшие события слились для него в какой-то бешеный неостановимый кошмар. Несколько августовских дней, когда в горячем вязком воздухе чувствовалось уже дыхание осени, перевернувшие его жизнь навсегда.

Алексей Васильевич Голубев должен был в очередной раз встретиться с неунимавшимся Барковым. Он не хотел, чтобы Вера при встрече находилась в офисе, и придумал какой-то предлог, попросил Веру съездить на их старую дачу, привезти какие-то вещи. Олег должен был сопровождать ее. Старик ничего не сказал, но Олег видел по его принявшему совсем уж свекольный апоплексический цвет лицу, что отставной полковник на взводе, что ситуация, видимо, вышла из-под его контроля, что он всерьез опасается за благополучие дочери. Он снова пытался предложить боссу помочь разобраться в этом отвратительном деле, но старик был тверд, не слышал возражений. И Олег понял, что главное для него сейчас – убедиться, что дочь в безопасности, именно это и должен был обеспечить он, бывший спецназовец, недавний инструктор частного охранного агентства «Витязь».

На Верином джипе они промчались по опустевшей в последний летний месяц трассе и въехали в дачный поселок, располагавшийся в этой местности еще с послевоенных времен. Основную часть участков в последние годы выкупили новые хозяева России, нагромоздив на клочках земли замысловатые замки, забавно тыкавшиеся друг в друга своими псевдоготическими башенками.

Дача полковника Голубева была еще из старых времен. Небольшой двухэтажный деревянный домик с застекленной террасой, большой стол во дворе, под липами, покрытый затертой клеенкой, плетеное кресло-качалка на веранде.

Вера пошарила под крыльцом, достала длинный ржавый ключ, отперла дверь. В доме пахло старым деревом, сухими травами, прошлогодним солнцем. Они ступили на террасу, и под ногами тоскливо взвизгнули половицы.