Пока я не умерла (ЛП)

К моему ужасу моя сестра решила не отказываться от своей влюбленности в Артура. А с тех пор как она рассталась с Себастьяном на прошлой неделе, она упоминала ревенента как минимум раз в день.

— Он спрашивал о тебе, вообще-то, — сказал Жюль, будто это было что-то само собой разумеющиеся.

— Спрашивал? — промурлыкала Джорджия. — А ну давай рассказывай!

— Он просто поинтересовался, оправилась ли ты от нападения нума. Он видел тебя как-то после на улице и сказал, что ты хорошо выглядела.

— Хорошо выглядела? Мне вот интересно, может для пятнадцатого века, это типа как «выглядела сексуально»?

— И у неё сорвало крышу, — пробормотала я, слыша, как рассмеялся Жюль.

— Не обижайся, — продолжил он, — но лично мне кажется, что его интересует только то, отчего Виолетта так тебя ненавидит. Это некое развлечение, для того, кто фактически женат, но при этом не получает никакой выгоды.

— Ммм…выгоды, — катая во рту последнее слово, будто конфету. — Не забудь при случае упомянуть, что я снова свободна, ну знаешь, когда подвернется подходящая тема в разговоре.

Я покачала головой, а Жюль покатился со смеху. Когда мы подъехали к школе, Джорджия вышла из машины, а я наклонилась к нему и сказала:

— Можешь подождать чуть-чуть?

Он кивнул, озадаченно посмотрев на меня, когда я вышла из машины.

— Джорджия, я сегодня прогуляю. Прикроешь меня?

Моя сестра смотрела не меня с любопытством.

— Я так полагаю, что у тебя есть кое-какие жизненно-важные дела. Давай, Шерлок, выслеживай своих сомнительных личностей, всяких там целителей. Гмм. Чем купишь моё молчание?

Она хитро улыбнулась.

— Ладно-ладно. Я сделаю все, чтобы убедить Жюля передать от твоего имени пару добрых слов Артуру.

— Устрой мне свидание с Артуром, и я напишу тебе записку, что ты заболела, подписанную рукой Мами.

Я рассмеялась,

— Сделаю что смогу, — сказала я и запрыгнула обратно в машину.

— Эй, Кейт, — позвала Джорджия и голос её на этот раз был серьезен.

Я на мгновение замерла.

— Будь осторожна, чем бы ты там не занималась.

— Обещаю, — сказала я, посылая ей воздушный поцелуй и плюхаясь на пассажирское сидение.

— Ну так, что за дела, Кейтс? — неуверенно сказал Жюль, возясь с ручкой радио.

— Надо бы съездить кое-куда, — сказала я.

Это привлекло его внимание.

— Куда это?

— На Сент-Уэн.

— То есть ты прогуливаешь школу для того, чтобы смотаться на блошиный рынок? Винсент знает чем ты занимаешься? Постой…только не говори мне. Ну, конечно, он ни сном, ни духом или ты не хочешь ждать, пока он вернется.

— Разве Винсент не просил тебя поохранять меня сегодня? — спросила я.

Жюль кивнул.

— Вот и чудно, а я собираюсь на Сент-Уэн. Так что ты можешь подкинуть меня до метро или самому меня отвезти. Всё, что угодно, лишь бы твои чувства-охранника позволили бы тебе не мучиться совестью.

Губы Жюля расползлись в веселой улыбке.

— Кейтс, тебе кто-нибудь говорил, что ты уболтаешь кого угодно? Девушку с таким даром убеждения надо еще поискать. Ты случайно в школе не участвуешь ни в каких выборах или в группе поддержки какого-нибудь кандидата в какой-нибудь школьный совет?

Я покачала головой.

— Жаль, — сказал он, и машина тронулась с места. — Такой талант пропадает.

— Жюль?

— Гм…?

— Как ты умер?

Мы застряли в пробке на полчаса на Peripherique. До сих пор наша беседа состояла в основном из небольших диалогов, касаемых дел ревенентов, такие как например, что Амброуз и Жюлем спасли недавно туристов, которые въехали в Сену на автобусе. Но мне было интересно это уже какое-то время и, сидя в пробке, я почувствовала, что это самый подходящий момент, чтобы спросить.

— Я помню, ты говорил, что погиб во время Первой Мировой Войны, — продолжила я, — но ты умер, спасая кого-то конкретного или ты просто защищал своих соотечественников, как солдат?

— Ревенентом не станешь, если не защищаешь кого-то конкретного, — ответил Жюль. — Если сражаешься на войне — это не в счет. Если бы это было так, то нас бы было гораздо больше.

— Так кого ты спас?

— Своего друга. Ну, я хотел сказать, не совсем друга, еще одного художника из нашей тусовки, с которой я зависал в Париже, еще до войны. Его имя было Фернан Леже.

— Фернан Леже? — выдохнула я.

— О, да ты наслышана о нем? — в его голосе сквозил сарказм.

— Ну же, Жюль. Ты же знаешь, что я обожаю искусство.

— Ну, он не стал таким известным, как остальные из нашей тусовки: Пикассо, Брака, Гриса.

— Для меня он достаточно известен, чтобы я знала кто он такой. И это ни у его картины я видела, как ты околачивался прошлым летом в музее Современного Искусства? Ну помнишь…когда ты притворялся, что знать меня не знаешь, с того злосчастного происшествия в подземке?

Жюль улыбнулся при этом воспоминании. После того, как я увидела его живым и здоровых, хотя он погиб у меня на глазах, то тут же помчалась в дом к Жан-Батисту, чтобы извиниться перед Винсентом, да только нашла его там мертвым. Что привело меня к открытию того, кем он являлся. И можно без сомнения сказать, что это был исторический день в жизни Кейт Мерсьер.