Пока любовь не оживит меня

Наступает тишина. Настолько противная и оскверняющая, что сводит с ума. Закричал бы на меня. Хоть что-то сделал. Хоть как-то показал мне – я больная. Но я, действительно, готова встать на его сторону, чтобы поставить точку. Это бессилие перед обстоятельствами. Усталость. Раскаяние. Вина. Разбитое и сожжённое сердце моими чувствами к этому человеку, стоящему напротив меня. Боже, да его рассказ убил меня. Я не могла предположить такого, но теперь всё ясно. И его внезапное появление, и желание обладать мной. Всё, буквально всё встаёт на свои места. Отказ он воспринимал как согласие, потому что не слышал меня, а я искала ему оправдания. И сейчас ищу! Дура. Я хочу обелить его, чтобы не было так больно внутри. И эта боль даже иная. Она поглощает медленно мой разум и проникает в кровь, пытаясь добраться до сердца, чтобы навечно потушить его. И я готова к этому, ведь даже причин любить его у меня нет. Тогда почему сожаление и горе наполняют меня до краёв так, что я захлёбываюсь? Почему же так жутко, и страх пробирает до костей? Почему же он так красиво носит свои шрамы?

– Рейчел знала о тебе? О том, что ты звонишь и слышишь всё? А это недоверие и попытки свести меня с ума, они были тоже спланированы? Вы договорись заранее обо всём? – Сдавленно спрашиваю его.

– Нет. Рейчел ничего не знала до тех пор, пока я не появился в её доме и не узнал, что ты не по своей воле улетела в Лондон. Ты оставила подсказки. Пуговица. Духи. Много разбитого стекла. Он попытался сымитировать ограбление, но меня сложно провести. Мы прибыли сюда, и Рейчел выбила приглашение на праздник Филиппа. Не хочу вдаваться в подробности. Я видел тебя там. Я был там. Я говорил с тобой и тогда заподозрил что-то неладное. Затем выкрал тебя, а Рейчел сейчас должна сесть в самолёт до Дублина вместе с Мэтью. Он защитит её, и она поживёт в нашем доме. Она в безопасности, – сухо отвечает Ред и обходит кровать. Наблюдаю за его странными движениями: то дотронется до бокала, то до бутылки, то проведёт пальцами по спинке кресла. Словно занять себя хочет чем-то.

– Хорошо. Спасибо, что позаботился о ней…

– Хватит. Прекрати вести себя так, как будто я не причинил тебе боль. Как будто все мои слова это обыденные фразы, которыми ты обмениваешься при встрече, – резко обрывая, поворачивается, и через секунду от звука разбивающего стекла я подпрыгиваю и отбегаю. Вода оставляет на шкафу разводы, пока учащённо дышу и с ужасом смотрю на Реда.

– Я знал, что это конец. Знал, что всё исчезнет, если признаюсь тебе. Стану самим собой. Жалким ублюдком, использующим тебя. Я знал, чёрт возьми, и сделал это ради тебя. Я не хотел больше лгать, скрывать что-то, а ты, – указывает на меня рукой, – убеждаешь меня в том, что понимаешь. Поддерживаешь мысли о том, что я имею право убивать, отвечая этому подонку тем же.

– А что ты хочешь от меня? Что мне следовало сделать, Джаред? Что ты предполагал в своей голове? Скажи мне, распиши для меня роль, и я сыграю, раз всё пошло не так, как ты себе вообразил. Давай предоставь мне роль. Что я должна сделать, а, Джаред? Что? – Всё внутри от обиды, от его обвинений отсутствия эмоций для него, взрывается громким криком, который обрушиваю на комнату.

– Ложись в постель.

Это как пощёчина, как сильный физический удар по моему лицу. Это хуже спермы, засохшей на ресницах. Это хуже любого насилия. Это прострел груди насквозь.

– Я согласилась помочь тебе избавиться от Филиппа, но не подписывалась ложиться под тебя. Я больше не собираюсь быть твоей шлюхой. Можешь сделать это насильно, мне не привыкать. И ведь с такими, как я, разговор недолог, правда? Но сама я никогда не выполню такой приказ, – выплёвываю всю злость, с которой шиплю эти слова, и унижение. Ведь я до сих пор обнажена под его рубашкой, как рабыня, как использованное тело, и это переворачивает восприятие всего в обратную сторону.

Его усмешка, а затем полноценный смех добивают. Теперь я вижу этого человека совершенно не как жертву, а как заказчика. Кукловод, скрывающийся в тени, вертит всеми, как ему вздумается. И я отдала этому чудовищу свою любовь? Выходит, что это именно то, чего я достойна? Я не лучше его, возможно, хуже, но сейчас мне так жаль себя. Жаль, что не могу ничего изменить. Жаль, что была такой глупой и верящей в чудеса. Жаль, что мне никто не объяснил – деньги не главное. Жаль, что никто не показал, не убедил, что радость приносит другое. Жаль, что я узнала всё это таким жестоким способом. Мне так жаль.

– Неужели, я настолько жесток в твоих глазах сейчас? – Его смех превращается в горький хрип. Запускает руку в волосы и взлохмачивает их, а глаза смотрят на меня с невероятным страданием.

– Я разбил бокал, и ты можешь пораниться. Поэтому я попросил тебя лечь в постель. И ещё, потому что ты слаба, едва стоишь и потрясена. Я не хочу, чтобы ты ушиблась или упала. Я хотел показать так свою заботу. Я стараюсь это сделать верно, как сделал бы нормальный мужчина, который думает о своей женщине. Я лишь желал заботиться о тебе.

– Что? – Недоверчиво переспрашиваю его.