Пока мы не стали незнакомцами

Я не колебался ни секунды.

— Беру. На сколько?

— Ого, ты и правда хочешь убраться из Нью-Йорка? В общем, нет никаких «на сколько» — это постоянная работа. Ты будешь работать на производстве серии выпусков о Сингапуре, но на выходных сможешь ездить на съемки. Это отличная местность.

— Замечательно. Когда? — Никогда не думал о себе, как о человеке, способном сбегать от чего-то, но я был беспомощным и потерявшим надежду. Я чувствовал себя заточенным зверем.

— Осенью.

— Так нескоро?

— Молящие не могут выбирать.

— Ладно, я согласен. — И повесил трубку.

Грейс несколько раз пыталась дозвониться, но я не отвечал, а она не оставляла голосовых сообщений. Наконец, в десять вечера она написала сообщение.

ГРЕЙС: Эш очень сильная и волевая девочка.

Я: Хорошо.

ГРЕЙС: Мне жаль, что вывалила на тебя все вот так. Она просила передать тебе, что, если ты не хочешь знать ее, то должен сказать ей это в лицо.

Я: Грейс, раз на то дело пошло, почему бы тебе не прийти и не отрезать мои яйца или не украсть почку?

ГРЕЙС: Мне очень больно из-за всей ситуации, но Эш не заслуживает такой боли. Она твоя кровь и плоть.

Я не знал Эш, но внезапно от мысли о том, что я причина ее боли, мне самому стало паршиво. Я знал, что должен увидеться с ней.

Я: Ладно, я встречусь с ней. Во сколько она завтра вернется из школы?

ГРЕЙС: Три тридцать.

Я: Я не хочу тебя видеть.

ГРЕЙС: Это нормально.

Когда я на следующий день подошел к дому Грейс, то увидел в окно прибывавшего такси девочку. Эш. Хотелось бы, чтобы у меня было пять дополнительных минут для подготовки, чтобы знать, что сказать, как пояснить этому ребенку, что жизнь отстой и уже слишком поздно возвращаться в прошлое, чтобы все исправлять, и что нужно забыть обо мне.

Она вышла из такси и промаршировала прямо ко мне.

— Привет, — поздоровалась она, протягивая руку. — Я Эш. — Она была смелой и уверенной в себе. В отличие от матери.

— Привет… Эш. — Я все еще пробовал, как звучит ее имя. Мое лицо застыло от любопытства и ужаса.

Она не улыбалась, но и не злилась. В ее лице читалась мягкость.

— Просто чтобы ты знал, мама мне все рассказала, и я видела твои фотографии.

— Это хорошо.

— Хочешь кофе или еще чего-то? — Она изогнула брови. Я был ошеломлен ее дружелюбностью. — Ты в порядке? — уточнила она.

Разве не я должен спрашивать ее об этом? Мне казалось, что я буду вести беседу.

Она была выше Грейс и носила майку, я мог видеть ее лифчик. Я думал, что она не может быть моей дочерью по-настоящему, но каким-то образом чувствовал, что она моя. Как у меня могла быть дочь ее возраста? Вдруг я почувствовал себя старым. Девочка служила напоминанием тому, что мы с Грейс упустили.

— Сколько тебе? — спросил я, хотя уже знал.

— Пятнадцать.

— Пятнадцать, переходящие в двадцать пять?

— Я быстро расту, — ответила она. — Ты собираешься начинать делать все эти отцовские вещи? Потому что я не против, но, думаю, нам следует начать с кофе.

— Тебе можно пить кофе?

Она рассмеялась. Думаю, ей нравилось, что я был смущен.

— Ага, мне можно пить кофе с десяти лет. — Мимо прошел мужчина и посмотрел на меня с подозрением. — Здесь не на что смотреть, Чарли, — сказала Эш. Она наклонилась ко мне. — Не беспокойся о нем, ему просто скучно.

Я кивнул. Это мой ребенок. Это моя дочь. Вытянув указательный палец, я ткнул ее в плечо.

— Я настоящая, — подтвердила она, посмеиваясь. — У тебя есть ребенок.

— Вообще, не совсем ребенок, не находишь?

— Наконец-то! Уважение, которого я заслуживаю.

Я нервно рассмеялся. Мне не верилось, насколько быстро она мне понравилась. Она была забавной и милой, и настолько похожей на Грейс в молодости. После нескольких неловких моментов она начала подниматься по ступенькам.

— Эш, мне многое предстоит узнать.

— Я не буду убита, если ты не захочешь иметь со мной ничего общего.

Я схватил ее за руку и развернул к себе. Я только что понял, что хотел бы иметь с ней что-то общее, но не знал, как сказать об этом.

— Слушай, я узнал о твоем существовании меньше недели тому назад. — Она устремила взгляд на мой захват, затем подняла взгляд, прищурилась и стала что-то выискивать. Я тотчас же узнал в ее выражении лица себя. — Прости, — сказал я, глядя на свою руку так, словно не я контролировал ее. — Идем, выпьем кофе.

Она фыркнула.

— Ладно, ладно. Дай только закинуть сумку домой и поставить в известность маму.

— Хорошо, — кивнул я, отметив, что она сказала не «мою маму», а «маму», как будто говорила одному родителю о другом.

Мой разум даже не предпринял попытку проанализировать собственные чувства. Я смотрел на дверь, пока Эш не вернулась. Она собрала волосы в пучок на макушке, как делала ее мама. Она прищурилась и нахмурилась, отдавая мне мою рубашку.

— Господи, она там разбита. Пора идти.

— У нас с твоей мамой кое-какие проблемы…

— Сложные дела взрослых, — перебила она меня, прежде чем развернуться и пойти по тротуару вперед. — Идем.

Я забрал рубашку и последовал за Эш, как какой-то щенок. Она шла уверенно, даже не оглядываясь назад, а я тащился за ней.