Пока мы не встретимся вновь

Но как же он ждал того момента, когда все наконец успокоится! Прекрасное будущее наступит всего через несколько недель, а они пролетят незаметно. Париж, как и всегда, возродится из пепла, а Бруно вернется туда и будет наслаждаться жизнью. Он, виконт Бруно де Сен-Фрейкур де Лансель, снова займет подобающее ему место в том единственном мире, в котором, как он полагал, стоило жить. Отныне ему не нужна никакая работа, его деньги будут оборачиваться, делая еще большие деньги, а он, как истинный джентльмен, станет наслаждаться свободой. Развлекаться, переходя из одного салона бульвара Сен-Жермен в другой; принимать гостей в своем доме; заводить знакомства с парижанками, после вынужденного и совсем неинтересного общения с провинциалками. Он начнет скупать картины великих мастеров, прекрасную мебель и антиквариат у тех, кого разорила война. Он выкупит один из замков, принадлежавших Сен-Фрейкурам, и поселится там, словно со времен революции ничего не произошло. Так думал Бруно, быстро поднимаясь по лестнице к себе в комнату в Вальмоне. Честно говоря, война дала ему много преимуществ, и всего через несколько недель он с триумфом вернется в мир старой аристократии, единственное, что Бруно ценил в жизни.

Он вошел в свою комнату, зажег свет и застыл. Все его тело напряглось от тревожного предчувствия.

— Что за дьявол! — воскликнул он.

С кресла поднялась высокая фигура Поля; сидя в темноте, он поджидал сына.

— Боже мой!

— Я напугал тебя, Бруно?

— Но это невозможно… как ты мог… где… когда? — лепетал потрясенный Бруно, не в силах сдвинуться с места.

— Я приехал сегодня утром.

— Отлично! Отлично, вот это сюрприз! Ты приехал почти так же быстро, как Паттон. Значит, ты уже видел Жанну? Надеюсь, она покормила тебя хорошим обедом?

Самообладание, никогда не оставлявшее Бруно, помогло ему и на сей раз пережить встречу с отцом, которого он не видел уже одиннадцать лет и не стремился видеть.

— Отличный обед. Ты не хочешь предложить мне стакан шампанского, Бруно?

— Разве Жанна не открыла бутылку? Сейчас поздно для шампанского, почти утро — но, разумеется, в честь твоего возвращения — почему бы и нет? Как и всем другим, нам пришлось продать почти все немцам — Жанна, конечно, сказала тебе, — но я найду что-нибудь выпить.

— А почему не розовое шампанское, Бруно, розовое марочное шампанское, которым так гордился твой дед? Ты не собираешься открыть лучшее шампанское Ланселей?

— Какой-то ты странный, отец, будто сам не свой. Понимаю… Шок от известия о смерти бабушки… печальное возвращение домой… Мне следовало догадаться. Может, тебе надо отдохнуть?

Поль достал из кармана ключ на золотой цепочке.

— Когда в 1914 году я уходил на фронт, мой отец дал мне его, чтобы я никогда не забывал о Вальмоне, где бы ни был. Я хотел сегодня открыть им «Трезор».

Бруно невольно попятился назад.

— Думаю, не стоит говорить о том, что я там обнаружил.

— Нет, — холодно сказал Бруно. — Не трудись.

— Там было полмиллиона бутылок, Бруно.

— Я использовал их, как это сделал бы на моем месте каждый умный человек. Пока ты отсиживался в Англии, вдали от своей страны, и таскался по пятам за своим храбрым болтливым генералом, так и не встретив ни одного немца, я сделал то, что следовало сделать.

— Для кого ты это сделал? — бесстрастно спросил Поль, как бы проявляя обычное любопытство.

— Для самого себя.

— Даже не для немцев?

— Повторяю, для самого себя. Я не намерен тебе врать. — В голосе Бруно сквозило глубокое презрение.

— Это был, конечно, черный рынок.

— Можно сказать и так. Рынок есть рынок. Все зависит от того, кто продает и кто покупает.

— А что с полученными тобой деньгами?

— Все в целости. Тебе их никогда не найти.

— Почему ты решил, что тебе это сойдет с рук?

— Сойдет? Уже сошло. Все уже сделано. Кончено. Тебе не вернуть бутылки, не правда ли? И доказательств у тебя нет. Никто во всем мире, кроме нас двоих, не знал об их существовании.

— Хочешь знать, что я тебе скажу?

— Конечно.

— Убирайся из Шампани.

— С удовольствием.

— Убирайся из Франции.

— Ни за что! Это моя страна.

— С этого момента у тебя нет страны. Если ты не уберешься из Франции, я разоблачу тебя, и мне поверят. Я опозорю тебя. Ты обесчестил свое имя, свою семью и попрал традиции. Ты обесчестил имя предков! Франция будет с содроганием вспоминать о тебе. У нас хорошая память. Твоя страна потеряна для тебя.

— Ты не сможешь никого убедить в этом, — насмешливо улыбаясь, заявил Бруно.

— У тебя не будет времени это проверить. Человек, продавший на черном рынке сердце Вальмона, здесь не задержится. Какие еще преступления ты совершил во время войны? Все преступники оставляют след, особенно если действуют не в одиночку. Ты воображаешь, что правительство свободной Франции не справится с людьми, подобными тебе? У тебя нет выбора.

Повернувшись, Бруно бросился к столу, где хранил револьвер. Он сунул руку в ящик, но там ничего не было: Поль не терял времени, ожидая его возвращения.