Пока не пробил час

Не сразу Зыкин едва решился потянуть за ручку и заглянуть в камеру. Ноги у него подкашивались, а руки дрожали. И все же он заставил себя заглянуть внутрь… Заключенный мирно спал. Одежда его была развешана на стуле, сам же он, накрытый одеялом, лежал неподвижно. Зыкин перевел дыхание, захлопнул дверь и повернул ключ – раз, другой! Не удержался – заглянул еще в окошко. Потревоженный звяканьем ключа, арестант немного поворочался и вновь затих. А охранник, на полусогнутых ногах, подошел к дивану и сел. Страх все еще жил в нем, но как отголосок того, что могло бы случиться. Он достал часы – три, начало четвертого… А сколько же было, когда он смотрел последний раз? Около часу! Больше двух часов проспал! Господи, твоя воля! Какое счастье, что парень в камере даже не догадался, что дверь не заперта! Ведь мог удрать, очень даже просто!

Но нет! Крепко сжимая в кулаке холодный металл ключей, Зыкин поклялся сам себе, что никто никогда не узнает о происшедшем. О том, что он заснул на посту, забыв запереть камеру. О том, что заключенный два часа с лишком оставался почти на свободе!

8

Начальник уездной полиции вовсе не обязан лично проводить ночные дежурства. Но исправник Макаров был молод, полон кипучей энергии и, в конце концов, – в недавнем прошлом кавалерийский офицер. Не канцелярская служба была ему нужна, а действия, действия! Вот почему время от времени он сам себе устраивал ночные дежурства. Обходил пешком центр города, заглядывая в околотки, проверяя посты городовых, в коляске объезжал окраинные охранные точки… Поэтому никто не удивился, когда он, засидевшись почти до полуночи, сказал приставу:

– Наведаюсь домой, немного отдохну, потом вернусь. Сегодняшний суд взбудоражил город, надо быть повнимательнее. Сам проконтролирую.

Он вернулся около двух часов, спросил:

– Все в порядке?

– Так точно! – отрапортовал пристав. – В ночлежку посылал городового унять драку, да в веселом доме мадам Мими слегка поскандалили, так, без последствий. А вообще все тихо.

– Хорошо, – сказал исправник. – Оставайтесь здесь, будьте неотлучно на месте – мало ли что… А я пройдусь по городу.

– Коляску возьмете?

Макаров немного подумал, махнул рукой.

– Нет, незачем. Если нужно будет, возьму на извозных конюшнях.

Он вернулся к четырем часам, отправил пристава в соседнюю комнату отдыха – немного поспать. Сам, оставшись один, присел к столу дежурного, задумался.

Кокуль-Яснобранский не появился – ни в назначенное время, ни позже. Какая разница – почему! План, задуманный им, такой блистательный, провалился… Впрочем, если парень все-таки бежал – пусть ему повезет, пусть он сумеет скрыться и остаться непойманным. В конце концов, это тоже хорошо. Ведь Юлиан мог просто до конца не поверить ему, полицейскому. Или беглеца по пути что-то спугнуло, и он рванул в другую сторону… Во всяком случае, там, в тюремной пристройке, пока все тихо, Зыкин еще должен спать. Не стоит будить его раньше времени.

Однако покоя на сердце не было. Поэтому, выдержав несколько минут, Анатолий Викторович все же вышел из здания полицейской управы через боковой ход – прямо на служебный двор. Уже наступил рассвет, и в розовых от зари утренних сумерках все было хорошо видно. Он медленно, не таясь, пересек двор и стал приближаться к тюремной пристройке. Решил обойти ее и посмотреть на решетку. Быть бдительным – его обязанность, она ни у кого не должна вызвать никаких подозрений. Да, это так, но…

Макаров резко остановился. Если он увидит сейчас перепиленную решетку – обязан будет сразу поднять тревогу. Если не сделает этого, подставит себя под подозрение – а вдруг его кто-то сейчас видит! Нет, надо вернуться… но не сразу. Подойти к двери, якобы проверить запоры…

Из караульного помещения раздавались негромкие звуки: скрип сдвинутого стула, бормотание… нет, скорее пение! Исправник на несколько мгновений замер, потом решительно постучал.

Услышав голос начальника, Зыкин открыл, отступил, пропуская.

– Как прошло дежурство? – спросил Макаров.

– Спокойно, ваше благородие! – бодро ответил охранник. – Так что все в порядке!

Макаров пристально посмотрел на него, и ему показалось, что Зыкин смутился, что как-то чересчур бодр…

– Хорошо так хорошо… Как заключенный?

– После того как съел ужин, спит себе…

– И сейчас спит?

Макаров подошел и отодвинул защелку на ставне в дверном окошке. Он увидел освещенную рассветом комнату, кровать, светлую шевелюру Кокуль-Яснобранского на подушке, руку, лежащую поверх одеяла… Долго не мог оторвать взгляда, мысли каруселью неслись в голове: «Что же случилось? Что помешало? Так все было продумано! Что же теперь?..»

Когда повернулся, закрыв окошко, лицо его было спокойным, взгляд непроницаемым.

– Что ж, пусть отсыпается, ему предстоит долгий путь… очень тяжелый. – Потом улыбнулся охраннику: – А что, Зыкин, съели вы плюшки? Понравились?

– Очень понравились, ваше благородие! Сами во рту таяли! Передайте вашей супруге мою благодарность. – Но тут же засмеялся: – Вспомнил, она же обидеться может! Жаль, что не доведется ее поблагодарить!