Пока не видит Солнце

За три последующих дня меня навестили врач, парикмахер и портной. Мне запрещалось говорить с ними, и я старалась не нарушать этого условия. Подсознательно я была уверена, что до возвращения хозяина дома опасность мне не грозит – иначе мне не оказали бы такой прием. Но когда срок моего заточения перевалил за трое суток, внутри меня начало расти волнение. Наверное, оно передавалось мне от Вилмы, которая вела себя крайне нервно: то и дело замирала, прислушиваясь к звукам, доносившимся из коридора.

Рано утром следующего дня она разбудила меня и сказала, что хозяин дома вернулся и приглашает меня на завтрак. Вилма принесла белое кружевное платье, поразившее меня своей красотой. Одежда может творить чудеса: даже такую серую мышь, как я, это платье превратило в принцессу. Я смотрела на себя в зеркале и не могла налюбоваться: какой фасон, какая элегантность!

Меня провели в небольшую столовую. В центре комнаты стоял стол, накрытый белой скатертью; он был сервирован на три персоны, и я подумала, что кроме меня и хозяина дома за завтраком будет кто-то еще. Стены комнаты были оклеены шелковыми обоями, расписанными цветочным орнаментом. С потолка над столом нависала большая хрустальная люстра. Пока я рассматривала комнату, хозяин дома рассматривал меня. Он бесшумно встал за моей спиной, изучая мою реакцию.

Я обернулась от едва слышного скрипа паркета, и мы встретились взглядами. Я сразу узнала его – это был мужчина с серыми холодными глазами, который выиграл у директора театра в покер. Он молча рассматривал меня, не делая попыток заговорить. Я тоже молчала и пристально, с некоторым вызовом, смотрела ему в глаза. Мне хотелось понять этого человека. Зачем он похитил и запер меня в своем доме? Чем больше я смотрела в его глаза, тем сильнее внутри меня поднималась волна ужаса…

Наконец он пригласил меня за стол, и мы приступили к завтраку. Я решила хранить молчание: пусть сам начнет разговор и объяснит, что ему от меня нужно. Это мое поведение явно его заинтересовало: на мгновение он хищно обнажил зубы, словно что-то предвкушая. Позже я поняла, что это была его обычная манера улыбаться.

Это был холодный, расчетливый и надменный человек. Он считал себя всесильным и был уверен в своей безнаказанности. С людьми, которые работали на него, он вел себя по-хамски: за любую оплошность он мог накричать или ударить. Его гнев просыпался внезапно, он словно взрывался изнутри, и тогда… Впрочем, в первый день он вел себя идеально, хотя это и давалось ему нелегко.