Пока нормально

По дороге в туалет я проходил мимо класса, где собрались школьники с фамилиями на буквы от «А» до «Л». Все они сидели тихо и немножко подвинувшись вперед, и я услышал голос мистера Ферриса. «В этом учебном году или, может быть, следующей осенью, – говорил он, – будет совершено то, чего еще никто никогда не совершал. НАСА отправит несколько человек на Луну. Задумайтесь об этом. Люди, которые когда-то сидели в таких же классах, как этот, оставят свои следы на поверхности спутника Земли. – Он помолчал. Я прислонился к стене там, где мог хорошо его слышать. – Вот почему вы сидите здесь сегодня, и вот почему вы будете приходить сюда в следующие месяцы. Вы приходите, чтобы мечтать. Приходите, чтобы строить фантастические воздушные замки. А еще вы приходите сюда ради того, чтобы научиться закладывать фундамент, который позволит этим замкам стать реальностью. Когда те, кто отправится в этот полет, были мальчишками вашего возраста, никто не знал, что когда-нибудь они ступят на другую планету. Никто. Но через несколько месяцев это случится. Так что же через двадцать лет скажут о вас? “Никто не знал, что этот парень из Средней школы имени Вашингтона Ирвинга станет…” – кем? Какой замок построите вы?»

Я не пошел в туалет. Вместо этого я стал ждать, когда моя мать выйдет из актового зала. А когда она вышла и мы покинули школу, я посмотрел вверх, на луну. Потом мы пошли домой мимо кафе-мороженого – того, что за углом через квартал от библиотеки. Съели там по порции ванильно-шоколадного, я и мама. И я за него заплатил.

Знаете, что при этом чувствуешь?

* * *

Поздно вечером наверх пришел мой брат – когда я думал про одюбоновских птиц и про то, как я покупал ванильно-шоколадное для нас с мамой и как мы с Лил Спайсер сажали маргаритки, и смотрел из окошка на впечатляющую луну.

Помните, я говорил, что стоит только твоей жизни пойти на лад, как что-нибудь обязательно все испортит? Помните?

– Эй, Дугго, – сказал он. Думаю, вы сами можете представить себе, как именно мой брат сказал «Дугго». – Эй, Дугго, чем ты сейчас вообще занимаешься?

– Ничем, – ответил я.

– А я другое слышал, – сказал он. – Я слышал, ты в библиотеку ходишь.

– Ну и что?

Он засмеялся так, как полагается смеяться людям с ярко выраженными криминальными наклонностями.

– Ты ведь даже читать не умеешь, – сказал он.

– Умею я читать!

Опять смех человека с ярко выраженными криминальными наклонностями.

– Дугго, – сказал он, – если бы в туалет надо было ходить по инструкции, нам пришлось бы стелить для тебя газеты по всему дому.

И тут произошла странная вещь. Я знаю, что должен был бы вскочить с кровати, броситься через всю комнату, приплюснуть его к стене и врезать ему как следует. «Да сам-то ты умеешь читать?» – вот что я должен был крикнуть. Будь на моем месте Джо Пепитон, он так и сделал бы.

Но я сначала подумал не об этом. Сначала мне в голову пришло только одно: Полярная Крачка, как она летит в море и скоро туда рухнет, как она изогнула шею, потому что знает, что вот-вот ударится о воду. Ее глаз.

А потом – и это еще страннее – я подумал про Лукаса и про то, где он сейчас, и смотрит ли он в окно, если там, где он сейчас, есть окно, и видит ли такую же впечатляющую луну, как здесь.

Тут мой тупой брат снял свои тупые вонючие носки и кинул их мне.

– Присмотри за ними до завтра, пока я не заберу, – сказал он.

Я бросил их на пол. Опять тот же смех.

– Все нормально, Дугго, – сказал он. – Не бесись. Я уверен, что для восьмиклассника не уметь читать – самое обычное дело.

Я отвернулся. Когда я наконец заснул, он уже давно храпел.

* * *

После доставки заказов в следующую субботу я решил проверить, есть ли у Мэрисвилльской бесплатной публичной библиотеки задняя дверь, на случай, если кто-нибудь с ярко выраженными криминальными наклонностями поджидает меня у парадной.

Оказалось, что задняя дверь у библиотеки есть – запертая, конечно. Но это было неважно. Мой брат не поджидал меня спереди – наверное, он со своей шайкой околачивался сейчас где-нибудь в другом месте.

Так что я поднялся по шести ступеням и вошел в главную дверь. Миссис Мерриам сидела за своим столом и заносила книги в каталог с таким остервенением, как будто на всем белом свете нет ничего важнее каталогов. Очки были у нее на носу, а когда она оторвалась от своих книг и увидела меня, то улыбнулась. Или, скорее, ухмыльнулась. Это была такая ухмылка, которая как будто говорит: «Я знаю кое-что, чего ты не знаешь». Так ухмыляется мой брат, когда знает, что меня ищет отец. Ухмылка человека с ярко выраженными криминальными наклонностями – вот какая.

Но мало ли что? Может, с ней только что случилось что-нибудь плохое. Может, ей стало одиноко. Может, она тоже ненавидела этот тупой Мэрисвилл. Мало ли что? Так почему бы не попробовать, пусть хотя бы один разок, быть с ней повежливей? Один разок. Что мне терять?

– Здрасте, миссис Мерриам, – сказал я. Вежливо, как полагается.

– Здравствуй, здравствуй, – сказала она. – Знаешь что? Тебе не всегда будет доставаться все, что ты хочешь. Жизнь не так устроена. Может, сегодня ты наконец это поймешь.