Пока нормально

Думаете, я был против того, что от нее пахнет, как от маргариток в большом поле под небом, на котором расходятся облака после дождя?

Думаете, я был против, когда она дотронулась до моей руки?

* * *

Помните, я уже говорил вам: если жизнь идет на лад, это обычно значит, что ее вот-вот что-нибудь испортит? Так это правда. Не верите – спросите Морскую Чайку.

Примерно в середине октября, когда я уже подумывал, что мне придется надевать в школу куртку Джо Пепитона – у всех остальных моих вещей рукава только притворялись, что достают мне до запястий, и то неудачно, – кто-то залез в хозяйственный магазин «Тулс эн мор». Это случилось в воскресенье после обеда. Вор взломал кассу и забрал всю выручку. Еще он похитил кое-какие инструменты: бензопилу, дрель со сверлами, набор гаечных ключей. И велосипед, из-за чего гениальные полицейские нашего тупого Мэрисвилла пришли к выводу, что вором был подросток.

А теперь угадайте, в чей дом они заявились воскресным вечером? Их не интересовали ни гамбургеры, ни картофельный салат, который предложила им моя мать.

Одним из полицейских был мистер Догерти.

– Ваш сын дома? – спросил он.

– Гуляет с друзьями, – ответила мать.

– Он когда-нибудь бывает дома? – сказал второй полицейский. По-моему, он слегка расстроился.

– Чем он занимается со своими друзьями? – спросил мистер Догерти.

– Играет, – ответила она. Как мне показалось, с надеждой.

Мистер Догерти посмотрел на меня.

– Ты знаешь, где он играет? – спросил он. – У нас к нему несколько вопросов. Хотим убедиться, что с ним все в порядке.

Ну да, конечно. Больше им ничего не надо.

Я пожал плечами.

– Спасибо, – сказал второй полицейский. – Ты нам очень помог. Пойдем найдем его сами.

И они его нашли, но едва мой брат их увидел, как рванул от них подальше на своем «стингрее», и они гнались за ним миль десять и разбили одну… нет, две полицейских машины, так что им пришлось вызывать полицию штата, которая и поймала его, но только потому, что у него лопнула шина, когда он делал крутой поворот на одном колесе – между прочим, это мало кто умеет. Но моему брату его умение не очень-то помогло. Он рассказал нам все это после того, как мистер Догерти привез его домой и посидел с нами, пока второй полицейский обыскивал наш гараж и подвал, а потом спрашивал брата примерно пятнадцатью разными способами, бывал ли он когда-нибудь в хозяйственном магазине «Тулс эн мор».

Я отлично видел, что этот второй полицейский не поверил ему ни одного раза из пятнадцати.

Про мистера Догерти понять было труднее – он только сказал, что лучше нам отменить мои субботние дежурства с его детьми, пока все не выяснится.

Просто блеск.

После того как они ушли, мать задала брату тот же вопрос.

– Ты же слышала, что я им ответил.

– Ответь мне, – сказала она.

– Я ничего не крал.

– Ты брал что-нибудь из магазина мистера Спайсера?

– Нет. Только потому, что Лукас…

– То, что сделал Лукас, прошло и забыто. Меня волнует то, что делаешь ты.

– Можешь не волноваться, – сказал брат.

– Но я волнуюсь.

– Ты мне не веришь?

Мать ушла на кухню.

Брат посмотрел ей вслед. Он просто стоял, глядя ей в спину, пока она мыла посуду в раковине. И долго так простоял. Потом пригрозил мне тихонько, чтобы она не слышала, – пусть, мол, я только вякну что-нибудь, пусть только попробую, – и пошел наверх.

Я стал готовить уроки на шатком кухонном столе. В основном математику. А еще надо было скопировать карту Миссисипи из «Географической истории мира» – которая, хочу вам сообщить, до сих пор осталась такой же новенькой и чистой, как в тот день, когда мистер Магро-Хилл зашил ее в обложку. Еще я нарисовал самурайские костюмы, потому что после Китая мы с мистером Макэлроем отправились в Японию. И, конечно, прочитал несколько страниц про Джейн Эйр – она потихоньку обживалась в доме мистера Рочестера, хотя сам он пока не появился. По крайней мере, я так понял.

Времени на все это ушло порядочно.

Когда я наконец поднялся наверх, свет там уже не горел, а брат лежал в кровати. Он накрылся одеялом с головой.

Знаете, если кто-то плакал, в воздухе что-то остается. Это не запах, это нельзя ни увидеть, ни пощупать. И нарисовать тоже нельзя. Но оно есть. Это похоже на крик искалеченной чайки, который разносится в пустом белом мире вокруг нее. Когда вы смотрите на картину, вы его не слышите. Но это не значит, что его нет.

* * *

Деревья краснели и желтели. Эти цвета медленно, как расплавленная смола, сползали вниз по холмам, среди которых лежал наш тупой Мэрисвилл. Первыми изменились деревья на самых верхушках, а потом и другие, начиная с тех, что стояли более или менее отдельно. Лоскуты красного и желтого становились все шире и шире, пока зелень не осталась только в ложбинах между холмами. А потом вершины начали редеть, так что на них уже проглядывали голые скалы, а желтое и красное добралось до подножий, а потом и деревья вокруг города тоже быстро изменили цвет, как будто не хотели пропускать общее веселье.

Все, кроме деревьев около нашей Дыры. Их листья побурели и опали.

Просто блеск.