Пока огонь не поглотит меня

– Санта, пожалуйста, доверься мне. Хотя бы сегодня. Хотя бы раз расскажи мне, что вынудило тебя бездумно покончить с жизнью? Почему ты так не ценила её? Почему…

– Было лето. Вроде бы июль. Я не совсем помню день, но мы собирались в Америку. Филипп улетел по работе и должен был вернуться на следующий день. Я собирала вещи, точнее, проверяла, всё ли положили горничные, – обрывая его обвинения, начинаю вспоминать. Ред продолжает стоять ко мне боком.

– К вечеру я, как обычно, достала бутылку вина из погреба и налила бокал. Тогда же пришёл охранник, принёс конверт для мужа. Он сообщил, что это лично ему в руки. Я не придала значения, а потом, по мере увеличения алкоголя в крови, смутные, повторяющие картинки с конвертом пронеслись в голове. Я уже открывала такое послание. Помнила, что мне было больно, страшно и решилась вновь это сделать. Там были фотографии, – останавливаюсь, облизывая покусанные губы, и стираю слёзы.

– Теперь я могу сказать, отчего картинка того дня, когда ты спал здесь с женщиной мне была знакома. Шёлк. Блондинка и Филипп. Он никуда не уезжал, кто-то прислал ему фотографии с любовницей в обнимку. Он спал с ней, нет… не трахал её, а спал. Он…

– Подожди, – Ред поворачивается ко мне и поднимает руку.

– Ты сказала фотографии?

– Да, именно они. Так гадко мне не было никогда в жизни. Он был голый, как и она. Эту женщину я вспомнила, с ней же он встречался в конференц-зале в офисе. Тогда я узнала об измене первый раз, – пока говорю Ред направляется к камину, и я не могу видеть выражения его лица, а мне это так необходимо сейчас.

– И поэтому ты, – прочищает горло, продолжая глухо, – поэтому ты решила покончить с жизнью?

– Нет, – горько усмехаюсь я. – Когда воспоминания начали возвращаться, я была уже окончательно пьяна и зла. Разбила все наши фотографии, сожгла его одежду, и пила, пила, пила. Потом отключилась и разбудила меня горничная, сказав, что звонит мой муж. А я всё помнила, понимаешь? Помнила, какой он отвратительный, жестокий, и теперь же у меня были факты его измены. Он сладким голосом заверял меня, что только недавно сел в Хитроу, хотя ночь провёл с ней. На фотографиях стояла дата. Они были свежими. Сообщил, что заедет в офис, решить какие-то дела. А я терпеть больше не могла. Выехала к нему, подхватив с собой кадры.

Замолкаю, а он не двигается. Облокотился руками о камин и смотрит на огонь. Чёрт, да помоги ты мне…

– Я видела того человека, которого мне показывал Джо, – набрав побольше кислорода, произношу я. Привлекаю внимание Реда, поворачивается, и я киваю, часто, словно болванчик, уверяя его в своих словах. А ведь дальше мне будет он очень нужен. Просто жизненно необходим. Даже не представляю, как это рассказать, потому что мне страшно даже вспоминать.

– На фотографии. В тот день он был в офисе Филиппа. Когда я влетела туда, злая, ещё немного пьяная и бросила на стол фотографии, этот мужчина находился там. Я кричала, требовала развода и угрожала мужу, не обращая внимания на него, может быть, была поглощена своими эмоциями. Филипп даже не придал значения моим словам, но вот человек с фотографии, сказал ему, что он должен разобраться с этим, явно намекая на меня. Он даже указал пальцем, пока я трясла фотографиями и кричала. А я же была полна обиды и желания освободиться. Уже тогда я хотела этого. Как только мы остались одни, я вновь принялась указывать на факт его измены и упоминать развод. Последнее, что я помню из того дневного промежутка, это спокойное выражение лица Филиппа и полные ненависти глаза, затем в голове зазвенело, а во рту была кровь. Он ударил меня по лицу, отчего я упала и отключилась.

Мои силы на исходе, сухость дерёт горло, а я давлюсь слезами. Их нет. Теперь нет, потому что предстоит вернуться в тот момент, где ад стал нормой. Я не слышу, как ко мне подходит Ред, лишь чувствую его тепло и поднимаю голову. Его взгляд странный. Он смотрит на меня очень незнакомо, с примесью муки, только ему известной. Его ладонь ложится на мою щёку, и он поглаживает её, словно обещая поддержку. Вот такую безмолвную, но ощутимую внутри. И именно это даёт силы вновь начать говорить.

– Дальше… я помню сильную боль в голове, а затем то, что я полностью мокрая и в одном белье. Вокруг меня очень светло, белый цвет ослепляет на несколько минут, когда открываю глаза. Я сижу, прислонившись к кафелю в ванной комнате. Я едва могу соображать, не в силах вспомнить, что со мной стряслось. Я попыталась встать, но услышала его, – сглатываю и отхожу на шаг от Реда. Его рука падает и больше не дарит мне тепла. Я должна сама это сделать, не отводить взгляда от его, и произнести вслух, воскресить пережитое.