Пока огонь не поглотит меня

– Что? Ты серьёзно? – Недоумённо шепчу я.

– Вполне. Я слишком люблю женское тело, а когда оно обнажено это вызывает самые приятные ощущения. Будь любезна, разденься, – мой рот от шока приоткрывается. Нет, он не может требовать этого, ведь это просто вульгарно. Раздеться и быть голой, сидеть и пить чай? Что за извращение?

– Но ты-то в халате?

– Это легко исправить, – одним движением развязывает пояс и обнажает верхнюю часть тела.

Наверное, быть обескураженной больше нельзя. Но меня словно по затылку ударили, пока разглядываю широкую грудь, где продолжается рисунок из шрамов. Он так красив, я понимаю, насколько это неправильно, но ничего не могу с собой поделать. Этот мужчина, невероятно красив в своём уродстве. Мои руки сами тянутся к поясу и развязывают его. Шёлковая ткань падает к ногам, и я остаюсь обнажённой. На мужских губах играет соблазнительная улыбка, а глаза вспыхивают, пробегаясь по моему телу и останавливаясь на груди. Чёрт, я ощущаю покалывание внизу живота и томительное… очень томительное желание.

– Прекрасна, сладкая моя, ты так прекрасна, – встаёт, отчего его одежда остаётся на кресле. А я не могу отвести взгляда от его глаз. Протягивает мне руку, и я хватаюсь за неё. Это безумие. Так не должно быть, мои решения уже давно забыты, как и мысли, как и стыд. Всё забыто, когда мои соски прикасаются к его телу и твердеют.

– Вряд ли мы будем завтракать, – шепчет Ред.

– Тогда что мы будем делать? – Так же спрашиваю его и облизываю губы.

– Узнавать друг друга, – немного подаётся вперёд. Я ожидаю поцелуя, но мужчина рукой смахивает всё со стола. От жуткого грохота я подпрыгиваю и с ужасом наблюдаю, как вся посуда, изысканная и фарфоровая, теперь представляет собой осколки недалеко от нас. Еда разбросана. Но мне не дают даже возмутиться такому отвратительному отношению к дорогим вещам, как сажают на столик.

– Покажи мне, сладкая, как ты возбуждена, – Ред возвращается в кресло.

– Что? – Ловлю его взгляд и бегаю по лицу.

– Я хочу, чтобы ты дотронулась до себя. Поделись со мной своим сумасшествием, Санта. Мы здесь одни, оба больны одним и тем же. И если ты хочешь, чтобы я влюблялся только в тебя, то тебе придётся работать. Над собой и надо мной. Что скажешь?

– Это шантаж, к тому же я замужем.

– Второе опустим, это нелепо в данной ситуации. А вот первое, возможно. Сейчас я не готов говорить с тобой серьёзно. Мне мало. Я хочу тебя, но сначала ты сама должна захотеть себя.

– Это обязательно? А ты… ну ты не можешь? Или… чёрт, кажется, я сейчас со стыда сгорю, – сильнее сжимаю бёдра и кусаю губу. Это ведь невероятно. Это грязно, но уж очень его голос туманит мой разум.

– Сгорай, сладкая моя. Гори, чёрт возьми, не сдерживай себя, – встаёт и оказывается так близко.

– Никакого стыда. Тебе точно нечего стыдиться, Санта, – подхватывает мои руки и кладёт их на мои плечи.

– Ты чувствуешь, как нежна эта кожа? – Ведёт к груди и сжимает её вместе с моими руками.

– Ты чувствуешь, насколько упруга плоть? Чувствуешь, как изнывает твоё тело от ласки? – Ниже, ещё ниже, пока не достигает бёдер.

– Наслаждайся, сладкая моя. Наслаждайся нашим общим безумием. Покажи мне, – касается моих губ своими, оставляя лёгкий поцелуй, пока раздвигает мои ноги.

– Я хочу тебя. Безумно хочу тебя, но не могу позволить себе этого. Пригласи меня. Заставь забыться и отдаться тебе полностью. Обрети власть надо мной, Санта. Овладей моим сознанием, сожги его, оставив лишь желание и твой образ. Сожги нас, – отпускает мои руки, но я хватаюсь за Реда.

– Я не знаю… не знаю как, – быстро шепчу я, вновь покрываясь краской. Изумление. А затем такое удовольствие появляется в его глазах, от которого моя голова идёт кругом.

– Чувствуй, сладкая моя, чувствуй. Ты умеешь чувствовать глубже, чем другие. Тебе это необходимо, поверь, когда-нибудь это станет спасением, – мягко улыбается и проводит пальцем по моим губам.

– Делай то, что ты хочешь. Здесь, в моём мире, не существует рамок и ограничений. Нет осуждения, нет давления. Только свобода. Так гори, Санта, – его палец остаётся на моей нижней губе.

– Всё, что хочу? Буквально всё? – Едва могу выговорить, ощущая, как невидимые тяжёлые верёвки, удерживающие меня, расслабляются.

– Всё. Буквально всё. И я твой, полностью, – смотрю, как двигаются его губы. Манящие. Гипнотизирующие.

– Тогда научи меня. Научи, как это быть твоей, – прошу я.

– Всё, что пожелаешь, сладкая моя, – с этими словами накрывает мои губы в жадном, обжигающем поцелуе. И я отдаюсь ему. Отдаю всю себя полностью. Это такое наслаждение знать, что никто не скажет «грязно», «не прикасайся», «не сейчас», «я устал от тебя». А сейчас моя иллюзия – то, что делает меня другой, в моих руках.

И я не желаю больше быть куклой, марионеткой, только исчезнуть. Пусть поглотит огонь, и я, наконец-то, буду жить.

Губы Реда опускаются ниже, ласкают ключицы. Закрываю глаза и улыбаюсь, с радостью принимая всё, что он может мне показать. Даже давление внутри, пустота и жажда большего, болезненного отступают, открывая передо мной двери в другую сказку. Порочную. Извращённую. Доступную.