Пока падает снег, звёзды прячутся

Эд явно был удивлён:

– Не стали бы? Вы так уверены в своих силах?

– Нет. Мы были бы в ужасе! И вряд ли сразу догадались бы, как именно его вообще можно убить! Поэтому мы по возможности отобрали бы все подозрительные предметы, заперли бы его в каком-нибудь герметичном отсеке, например, во второй шлюзовой камере, и только после этого с ним бы объяснялись.

– Значит, мне очень повезло, – серьёзно сказал Эд.

– Как ты это делаешь?! – воскликнула Элли. – Эти картинки! Как они получаются?

– Мне пока сложно это объяснить. Я умею только использовать. Я не могу его сделать.

Элли заинтересовалась вновь открывшимися возможностями шаров гораздо больше, чем инопланетным разумом. Они ещё немного поговорили о сферах, после чего Эд уверенно заявил, что энергетические шары Элли не являются альмерами Дарты. Но Элли поменялась сферами с Эдом и в её ладони появился импульс – светящийся шар диаметром около семи сантиметров.

– Определённо, это то же самое, – сказала она и погасила его.

– Но их невозможно использовать напрямую, – воскликнул Эд. – Это очень опасно!

– Ты, наверное, просто никогда не пробовал, – сказал Биар.

– Возможно, – согласился Эд. – Элли, покажи ещё раз, как ты это делаешь.

Под руководством Элли минут через пятнадцать у Эда всё же получилось сделать импульс. И теперь он с удивлением рассматривал светящийся шарик на своей ладони.

– Ты поаккуратнее с ним, – посоветовал Биар, – так можно и сломать что-нибудь нужное.

– Это поразительно, – прошептал Эд и упал, потеряв сознание.

– Ого! – восхитилась Элли, наблюдая, как Биар, успев одной рукой подхватить Эда, другой поймал и погасил импульс.

– Зря мы затеяли эти эксперименты, – посетовал Биар, устраивая Эда на диване. – У человека и без нас с головой проблемы.

– Думаешь?

– К сожалению, этим объясняется сто процентов случаев общения с пришельцами за всю историю Земли. Нет, Элли, он человек! Чокнутый, но вроде вполне безобидный.

– Тебе не кажется, что он верит в то, что говорит?

– Вот именно! Очевидный признак нарушения психики! Снег, ты так не думаешь?

– Я думаю, что ещё рано делать выводы, но он, разумеется, человек, – ответил корабль.

– Биар, у него две сферы, – напомнила Элли. – Ты хорошо помнишь, сколько тестов надо пройти, чтобы только получить на них разрешение? А допуск к полётам? Да меня наизнанку вывернули, и это при том, что «Дельта» – коммерческая организация, не военная.

– Ты права. В Межзвёздном союзе правила ещё жёстче. Ты заранее даёшь согласие на то, что при малейшем подозрении на психические отклонения твои сферы передадут Межгосударственному научно-исследовательскому центру. То, что они при этом погаснут, никого не волнует… Только это значит, что он морочит нас сознательно, а это даже хуже.

– Нет, – Элли покачала головой, – я так не думаю. С ним что-то случилось. Сильное потрясение.

– Человеческий мозг – сложная штука. Но, даже если это следствие, а не причина, вывод тот же. А вообще, очень жалко. Он нормальный парень, и мне неприятно его уличать… Даже не знаю, что мы должны с ним делать. Подождём, конечно, пока Снег разберётся с его кораблём. Это должно нам что-то дать.

Тем временем Эд пришёл в себя.

– Я не…

– Тише, тише, ты потом всё расскажешь. – Элли села с ним рядом и шёпотом сказала Биару: – Ему холодно.

– Это как раз нормально. Если не умеешь обращаться с шаром.

Биар принёс плед и укрыл им Эда.

– Спи уже, космический герой.

10

Эд не спорил – сил на это уже не осталось. Он ещё слышал тихий голос Элли:

– И зачем мы к нему прицепились?

– Да ладно, кто мог знать?

Засыпая, Эд думал о том, что здесь, на чужом корабле, ему впервые за долгое время стало спокойно. У него было такое чувство, будто он вернулся домой. Где нет постоянного напряжения и страха, что что-нибудь пойдёт не так, и не надо одному принимать все важные решения.

Сейчас он не хотел думать ни о своей планете, ни о затерянной в космосе станции, с которой он давно потерял связь.

И всё равно ему снилась Дарта. Город под серебристым куполом, в который он никогда не вернётся. В последнее время Эд всё чаще думал о нём.

Он так и не понял, где ошибся. Его полёт должен был длиться два диантра. В реальности со дня, когда он покинул свою станцию, прошло больше четырнадцати диантров. Он не запаниковал, когда осознал, что не сможет вернуться. Он не впал в отчаяние, когда пропала связь со станцией и стало ясно, что ждать помощи неоткуда. Но он летел слишком долго. И он устал от этого навязчивого чувства обречённости. Устал от одиночества. Поэтому он не огорчился, когда закончился запас маленьких белых шариков, которые с успехом заменяли на кораблях дартианцев еду. Это означало начало конца, чему он был даже рад. И, встретив чужой корабль, легко сделал выбор. Бездействие означало для него смерть. И он рискнул.