Пока подружка в коме

На берегу реки он находит место, где сидел на камнях в то странное ноябрьское утро. Он садится и кладет голову на гладкий валун. Вскоре Карен добирается до вершины. Камни покрыты пылью и грязью – выбрав подходящий, она устраивается на нем; Джейн у нее на руках. Воздух обдирает кожу резкой свежестью. Карен дышит глубоко и ровно.

Ричард вновь на бессонной вахте, на камнях, небо над ним словно сошло с ума. Его бьет озноб, ноги немеют от холода. Ричард принимается думать – о том, что должны же быть на Земле люди, которым интересно, нет – позарез нужно увидеть хотя бы малейший признак того, что в нас есть нечто большее, нечто более тонкое и величественное, чем то, что мы в себе предполагаем. Интересно, как же я смогу заронить в людей эту искру? – озадаченно размышляет он. – Я ведь не сумею взять их за руки и провести вслед за собой сквозь пламя, сквозь каменные стены и толщу айсбергов. Это шокирует их, хотя и сподвигнет воспринять мир по-новому.

Он снова слышит голос Карен – в последний раз. Она добралась до вершины и говорит:

– Вы – будущее, вы – вечность, вы – всё в этом мире! Вы и есть те, кто придет Потом. Я сейчас уйду. Время пришло, мне пора. Да, вот – я чувствую, как меня уносит. Вы должны изменить этот мир. Счастливо вам, ребята.

В Лондоне идет показ моделей Прада. Манекенщицы вышагивают по подиуму, фотографы щелкают камерами. Молодые принцы читают очередное издание «Книги рекордов Гиннесса». В Калифорнии проходят деловые встречи, на обедах приступают к салатам, на противоположной стороне земного шара гидроэлектростанции вырабатывают электричество и телевышки шлют в эфир мощные сигналы с рекламой «фиата-панды» и новой крем-краски для волос. Безумно ярко сверкают золотом фонари. Огромные антенны-тарелки степенно поворачиваются вокруг своей оси, сканируя Вселенную в поисках голосов и чудес. А с другой стороны, почему бы и нет? Мир действительно проснулся. Вот Гиндза[33]. Напряженный деловой пульс, бизнесмены блюют в подарочные коробки из-под виски под хихиканье сибирских девчонок, приглашенных на вечерние посиделки. Повсюду роскошь, деловая активность, возбуждение. Прогресс соблазнителен, города сверкают. Города из золота и олова, из свинца и березовых бревен, города из тефлона, молибдена и бриллиантов, и все сверкает, сверкает, сверкает.

Ближе к рассвету Ричард ощущает вибрацию – мир проснулся. Вспышка – словно от огромного фотоаппарата. Ричард чувствует – мир возвращается.

Рассвет уже практически нормальный. Последняя безумная вспышка в небе спугивает подобравшихся к поверхности воды лососей; те уходят ко дну своего озерца. Коллективный мозг, действующий в углублении между камнями, заполненном водой. Ричард пытается представить себе их образ мыслей – одна идея на всех?

Затем мысли Ричарда снова обращаются к его собственной жизни и его новому, возрожденному миру. «Нет! – вздрогнув, думает он. – Моя дочь не потерянная для меня и общества, обдолбанная наркоманка. И она вовсе не ненавидит меня за то, что я забыл, не смог или не захотел для нее сделать. Нет, женщина, которую я люблю, не пустая скорлупа, не шелуха, оставшаяся от человека, не кукла, способная лишь дышать через вставленные в горло трубки; ее тело – не скелет, обтянутый кожей, ее волосы – не свалявшаяся седая пакля… И мои друзья – они не одиноки, не измотаны, они не очерствели и не погрязли в унынии. И я больше не пытаюсь обмануть сам себя. Нет, хватит. Мы заключили сделку».

Ричард размышляет над тем, что ему выпало жить именно в этом отрезке времени, и приходит к выводу, что о таком можно только мечтать: жить сейчас, в эти дни, накануне гигантского скачка вперед, к новым свершениям! То, что он увидит, – пусть даже мелочи, вроде лунных фотообоев в бывшей спальне Карен или спутниковых карт погоды, – все это крохотные частицы того великого и прекрасного, что должно вот-вот состояться.

Его мысли несутся наперегонки друг с другом:

«Представь себе всех этих безумных людей, запрудивших улицы. А что, если они вовсе не безумны? Может быть, они просто были свидетелями того же, что видели мы? Может, они, эти люди, – это мы?

Мы.