Пока пройдёт гнев твой

Оглянувшись, Похьянен узнал прокурора Ребекку Мартинссон, с которой познакомился во время одного слушания, на котором присутствовал в качестве эксперта. Тогда разбирали дело о нанесении телесных повреждений. Показания мужа — обвиняемого и жены — пострадавшей расходились. В зале суда супруги постоянно спорили. Теперь прокурор не отрываясь смотрела, как Похьянен снимает отпечатки пальцев. Только через несколько секунд, словно придя в себя, она представилась и напомнила доктору, где они виделись раньше. Он ответил, что узнал ее, и поинтересовался, чего она хочет.

— Это Вильма Перссон? — спросила Ребекка.

— Да, я как раз снимал отпечатки пальцев. Нужно ловить момент, пока это возможно. Такие трупы быстро приходят в негодность.

— Я хотела спросить одну вещь… — начала Ребекка. — Скажите, она действительно умерла там, где ее нашли?

— А почему вы об этом спрашиваете?

Гостья задумалась. Доктор видел, как она кривит рот и качает головой, словно соображая, с чего ей лучше начать, как взглядом призывает его к терпению.

— Она мне снилась… — проговорила наконец Ребекка. — Мне снилось, что ее перенесли откуда-то из другого места, что она умерла не в реке.

Доктор удивленно посмотрел на гостью. Некоторое время оба молчали. Похьянен тяжело дышал.

— Насколько я понимаю, это был несчастный случай. Или вы собираетесь инициировать дополнительное расследование?

— Нет, я…

— Я чего-то не знаю? Как же я могу работать, если от меня что-то скрывают? Поймите, я буду исходить из того, что вы мне скажете.

— Я здесь не за этим.

— Вы бегаете сюда постоянно, однако…

Ребекка подняла обе руки в отстраняющем жесте.

— Забудьте обо всем, — сказала она доктору. — Меня здесь не было. Мне не следовало приходить к вам. Я сумасшедшая.

— Ну, об этом я уже слышал, — сердито пробурчал Похьянен.

Она резко развернулась на каблуках и исчезла. Хлопнула дверь. Его реплика повисла в замкнутом пространстве прозекторской.

— Как они надоели мне со своими визитами! — воскликнул Похьянен, как бы оправдываясь перед самим собой.

Ему стало не по себе оттого, что он нагрубил женщине. Даже окружавшие его мертвецы, казалось, молчали теперь как-то осуждающе.

— Иногда хочется послать всех к черту, — ругался доктор.

Прошла неделя. С деревьев, будто с тяжелым вздохом, падали снежные глыбы, пробивая наст. С южной стороны стволов оттаивали муравейники. Снова появилась птичка, называемая пуночкой. А сосед Ребекки Сиввинг видел медвежьи следы в лесу. Природа пробуждалась от зимнего сна.

— Ну, что, нашли мальчика? — спросил Сиввинг Ребекку.

В тот вечер она пригласила их с Беллой на обед. Приготовила суши, которые Сиввинг и жевал сейчас с подозрительным выражением на лице. Название этого блюда он произносил через букву «ч», отчего у него выходило нечто похожее на «апчхи», будто он чихал. Белла развалилась на диване: задние лапы разведены в стороны, передние чуть подрагивают.

На вопрос старика Ребекка отрицательно покачала головой.

— Вот где б я действительно не хотел жить, так это в Пиили-ярви, — заметил он. — Из-за братьев Крекула. У них еще бюро перевозок, — напомнил Сиввинг, видя, что Ребекка не понимает, о ком речь. — Туре и Яльмар Крекула — ровесники моего младшего брата, — пояснил он. — Настоящие злодеи! Бюро перевозок организовал их отец, будучи еще в расцвете сил. Теперь ему под девяносто. Худший из братьев — старший, Яльмар. Несколько раз осужден за драки и хулиганство. А ведь многие из его жертв так и не решились подать заявление в полицию. Н-да… они прославились еще в детстве. — Сиввинг задумался, углубляясь в воспоминания. — Ты ведь помнишь эту историю? Нет? Ну да, где ж тебе помнить братьев Крекула! Яльмару тогда еще не исполнилось и десяти лет, а его брату было, вероятно, около шести-семи. И вот они гуляли по лесу, пасли коров на просеке. В общем, не так-то далеко и зашли, но вечером Яльмар вернулся домой один, без брата. Тут же подняли на ноги и полицию, и военных, и спасателей… Мальчика не нашли. Искали неделю, а потом прекратили. И когда никто уже и не сомневался, что Туре мертв, тот целехонек приплелся домой. Шум поднялся по всей Швеции! У Туре брали интервью на радио, о нем писали газеты. Чудо, как же! А это все Яльмар, он же скользкий, как угорь. И всегда таким был. Еще в школе они умели выбивать из одноклассников долги — и реальные, и вымышленные. Мне рассказывал об этом кузен Эйнар. Ты его не знаешь, он рано уехал отсюда, а потом умер от инфаркта. Так вот, он ходил в школу вместе с братьями Крекула. И он, и его приятели отдавали этим вымогателям деньги. Иначе им пришлось бы иметь дело с Яльмаром. Вот так, — вздохнул Сиввинг, соскребывая с роллов горчицу васаби, — и раньше было не лучше, чем теперь.

Двадцать четвертое апреля, пятница

В пятницу в четверть двенадцатого вечера патологоанатом Похьянен позвонил инспектору Анне-Марии Мелла.

— У тебя есть время? — спросил он.