Читаем Пока растет терновник (СИ) полностью

Придя домой, я открыла свою металлическую «коробочку воспоминаний» с выдавленными листами чая, да, еще отключила телефон, чтобы никто меня не беспокоил, и только после этого вложила туда очередной билет. Однозначно, это можно назвать моим ритуалом. Каждый раз я это делаю, – смотрю на билеты, и вновь переживаю все чувства и эмоции. Выходит, вместе с тем билетом я чуть не потеряла важную частицу себя…

Я становлюсь рассеянной, мне мерещатся на фотографиях какие-то люди. Я назвала это «эффектом Петерсона». Был такой художник, Чарльз Петерсон. Изображая разные места своего городка, он рисовал призраков ушедших людей, которые там когда-то жили или проходили, или проезжали. Серию картин назвал “Воспоминания”. В начале видите дом, комнату, улицу, потом взгляд фиксирует и полутона того, что было раньше, может десять лет или полвека назад, а теперь не существует.

Это чувство бывает, когда оказываешься в тех местах, где не был много лет и где обязательно наличие дерева, скамейки, стола и тому подобного, и разум запускает лавинообразную цепь воспоминаний, высушенное древо обрастает цветами, на столе появляются предметы, на скамейках сидят люди, которые ушли из жизни, а у тебя за образами проявляются слова, за словами запахи и звуки и в какой-то момент ловишь себя на мысли может это они реальны, а невидима ты, этакий призрак из будущего. Похожий сюжет был в рассказе Рея Брэдбери “Запах сарсапарели”, только там выходом в мир воспоминаний был старый чердак.

После просмотра чувствуешь теплую энергетику картин. Творчество художника играет с твоей памятью, как дождик и засуха в природе. Вот прошел дождик, все мокрое, и свежо и сверкают капли, а потом все разом высохло, но остались призраки дождя.

Как же ему было грустно, он вспоминал и вспоминал разных людей и встречался с их призраками. Столько нарисовать за свою жизнь, а художник прожил долгую жизнь.

И я нисколько не сомневаюсь в том, что он точно видел призраки. Я тоже один раз в походе, еще в школе, видела одного на фоне берез, но линии были не четкими, как густой туман. Шел в пальто, размахивая руками. Когда он вышел на дорогу, стал невидим. Духи везде, мы просто их не видим. Загадка для живых.

С этими мыслями я достаю старые семейные альбомы, собранные до появления Интернета, и нахожу тот силуэт женщины, что мне показался на фотографии Леры. Это тетка.

Как же надо любить свой дом, чтобы даже после смерти не оставлять его, а посещать, да ненавязчиво…

Глава 9

Дом – хранилище памяти, бережет всякую всячину.

"У домов, как у людей, есть своя душа и свое лицо, на котором отражается их внутренняя сущность" – размышлял Александр Дюма. Я, пожалуй, с ним соглашусь.

А что видят фотографы, которые идут в «заброшки» и берутся за воссоздание таинственной атмосферы, присущей подобным местам.

Я решила написать об этом эссе в рамках задания от преподавателя по копирайтингу. Я посмотрела все фотографии, что выложены в открытом доступе у таких фотографов как Юнг, Тьерри, Робрек, Сансиверо и Говиа. Каждый из них по-своему показывает, как прошлое живет в настоящем.

У Саймона Юнга – торжество увядания. Саймон Юнг находит заброшенные места и раскрывает прошлое во всей его полноте. Он снимает заброшенную Готическую церковь и Зал электростанции; загородные дома, кладбища и рельсы, вместе с травой уходящие в тоннель.

Его концепцию фотографий можно назвать "Время не щадит, но сохраняет достоинство". Поэтому масштаб. Поэтому все так стройно и грациозно, что получается торжественно. Перед нами и вот тем молодым человеком, что стоит перед тоннелем как перед бездной – торжество увядания.

Роман Тьерри показывает, как живет какой-либо атрибут прошлой жизни сегодня. Тьерри находит какой-нибудь брошенный музыкальный инструмент, скажем, рояль… И инструмент вдруг восстает из праха, он у Тьерри начинает играть, в заброшенных комнатах заброшенных домов. Как он отыскивает их, как добрался да замка 18 века Chateau de Le Quesnel, как узнал, что есть рояли в домах Чернобыльской зоны отчуждения?

«Это то малое, что я могу и хочу сделать, чтобы воспоминания об этих забытых пианино обрели жизнь, прежде чем время заставит их полностью исчезнуть». (Р. Тьерри)


Роман Робрек заглядывает за кулисы помещений, скрытых от чужих глаз.

«Так навеки и осталась церковь с завязнувшими в дверях и окнах чудовищами, обросла лесом, корнями, бурьяном, диким терновником; и никто не найдет теперь к ней дороги», – помните Гоголь писал в повести "Вий"?

Не прав был классик, есть фотограф Роман Робрек, он, как шпион, пробирается через все мыслимые и немыслимые преграды в заброшенные, но заколоченные замки, поместья, особняки, часовни, церкви и синагоги.

Он фотограф-игрок, но играет каждый раз по новым правилам. Так в замках он исследует спальни, где хозяева будто исчезли из дома совсем недавно. В церквях – он изучает, что творится «за» алтарем перед которым молятся "призраки".

Твой шаг, Роман, поднимает ввысь клубы пыли, но твой взгляд как рентгеновский луч, проникает в заброшенный и людьми и Богом уголок.

Перейти на страницу:

Похожие книги