Пока смерть не обручит нас

– Вот эту штуку уберите! Я посмотрю ногу коня.

Опустилась медленно на колени. Конь действительно очень боялся, он весь дрожал и покрылся потом. Думаю, он тоже знал, кто из них здесь опасней волка или медведя.

– Красивый мой… тшшш.. тихо. Я тебя не обижу. Посмотрю, что с тобой. Ты мне позволишь?

Конь повел ушами и устремил свой невыносимо пронзительный взгляд на меня. Я склонилась над его ногой, одной рукой потянулась, чтобы погладить, но конь дернулся, словно не позволяя.

– Это не больно, я только приласкаю тебя. Да, вот так.

Все же тронула взмыленный круп и погладила шерстку.

– Какой же ты красавец, ты бы видел себя, насколько ты прекрасен.

Продолжая гладить, склонилась к ноге, рассматривая рану.

– Здесь нет перелома, ветка проткнула ему мякоть, и то, что вы приняли за торчащую кость, – кусок деревяшки. Ее надо вытащить, туго перевязать коню ногу, и при надлежащем уходе все очень быстро заживет.

– Ну так вытаскивай.

Я обернулась на герцога – тот уже опустил мушкет и теперь смотрел на меня с нескрываемым раздражением.

– Давай. Вытаскивай, а ты… – он перевел взгляд на коня, – одно твое неверное движение, и я тебя пристрелю. Понял?

Я продолжила поглаживать коня по боку, а сама взялась за ветку и попробовала потянуть, конь вскинулся, задергался, чуть не прошиб мне голову копытом.

– Не стреляйте. Нет!

– Никто не вытащит эту деревяшку! Проклятый черт не дастся.

– Дастся! Я закрою ему обзор собой, буду гладить его и говорить с ним, а вы вытащите ее.

– Я? Еще чего. Проще пристрелить!

– Конечно, проще! – зло сказала я. – Намного проще. Я не думала, что герцог Ламберт ищет легкие пути и откажется от самого красивого жеребца. Я думала вы борец…, наверное, первое впечатление обманчивое.

– Я пристрелю вас обоих.

– Так что вам мешает это сделать?

Несколько секунд он молчал, стискивая оружие в ладони, потом кивнул на коня.

– Давай, заговаривай ему зубы, попробуем сделать, как ты говоришь, но если не получится – я вышибу ему мозги!

Я гладила морду коня, глядя в голубые глаза, водила пальцами по скулам, по гриве.

– Будет больно всего несколько секунд, а потом я забинтую тебя, и все пройдет. Обещаю.

– Вы еще станцуйте для него.

– Любой зверь любит ласку, – тихо сказала я, продолжая гладить коня между ушами и видя, как он закрывает веки, наслаждаясь нежностью.

– Резким рывком тяните ветку, он успокоился. Сейчас. Давайте!

Конь не успел вскинуться, как герцог вскрикнул, что достал ветку, я продолжила гладить несчастное животное по морде. Потом оторвала от подола кусок ткани и перевязала ногу Азазеля.

Встала с колен, вытирая лоб тыльной стороной ладони.

– Насчет зверя и ласки, – голос прозвучал у самого уха, и я вздрогнула, не успев обернуться, ощутила, как губы герцога коснулись моей шеи чуть ниже уха, – вы совершенно правы – любой зверь любит ласку.

Нежно обхватил мою шею ладонью, чуть разворачивая меня к себе.

– Если вы виновны в смерти ребёнка – вы умрете! – так же нежно прошептал над моим ухом, я хотела дёрнуться, но он не дал. – Молите Бога, чтоб его кто-то убил, и вы смогли это доказать.

Издалека послышались крики и топот лошадей. Охрана герцога наконец-то нашли нас. Они пытались поймать Азазеля, чтобы тащить его насильно, но конь вскочил на ноги и теперь никого не подпускал к себе. Одного из стражей ударил копытами в грудь, второму раздробил лицо.

– К черту этого зверя. Он мне надоел.

– Не надо!

Я бросилась к коню и выхватила веревку из рук одного из стражников.

– Я приведу его в замок. Отойдите от него. Он вас боится. Не доверяет вам.

Азазель позволил мне сесть ему на спину. Более того – он склонился передо мной, чтоб мне было удобнее это сделать, и когда я обхватила руками его шею, в толпе послышался шепот.

– Ведьма… и конь дьявольский ей покорился!

ГЛАВА 21

Барон Гортран Франклин Уэлч. Мой советник, мой брат по оружию, первый, кто признал меня, вернувшегося из лепрозория и похожего на ободранного больного пса. Первый, кто присягнул мне в верности и начал вместе со мной отстраивать Адор. Сейчас он стоял рядом со мной возле тела маленького Джека и смотрел, как лекарь накрывает простыней покойного.

– Никаких следов насильственной смерти нет. Как нет следов воспаления, отравления или других признаков инфекции.

– И что это по-вашему значит?

Спросил я. Хотя и знал ответ. Тот самый, в который верить не хотелось.

– Я не знаю, что вам сказать. Мы, люди науки, прагматичны и в высшие силы не верим. У всего есть начало и конец, есть причины для смерти, их не может не быть. Но не все подвластно медицине.

– Мать утверждает, что ее сын был совершенно здоров и что это ведьма его убила. Ведьма с зелеными глазами и со змеёй на руке.

Я бросил взгляд на Гортрана.

– Я знаю, что они утверждают.

– Все ли знаешь? Люди не скажут тебе в глаза… а мне приносят слухи. Она выпивала его дыхание, тянула в себя, и люди это видели.

– Бред! Люди видели, как она спасала ребенка. Она не выпивала его дыхание, а отдавала ему свое! Питер точно так же поступал, пытаясь вернуть к жизни полумертвых.

– Расскажи это толпе!