Пока смерть не разлучит нас

И когда я вышла в свою новую шикарную спальню, тo обнаружила Айдера Эббота. Мужчина с любопытством дотошной старушки изучал баночки с притирками, аккуратно расставленные горничной на туалетном столике. Он вытащил пробку из флакона с цветочным благовонием и поднес к носу. Сложив руки на груди, я в молчании следила за неожиданным визитером, в наглости переплюнувшим даже меня саму.

— Так и не спросишь, что я делаю в твоей спальне? — спросил он, аккуратно закрывая флакон и возвращая его на место.

Он действительно думал вызвать меня разговор? Для наглядности к ледяному молчанию, пожалуй, стоило добавить магический фокус и заставить зеркало покрыться морозным узором, но было лень плести заклятье.

Не дождавшись ответа, Айдер повернулся в мою сторону и безалаберно сунул руки в карманы.

— Выходит, пять лет назад вы не просто сбежали, а обвенчались… — вымолвил он.

Кто этот человек,и почему он столько знает о нашем с Доаром прошлом?

— После того как мой папаша наконец свалил к праотцам, я единственный родственник твоего мужа и свидетель вашего милого студенческого романа, — словно прочел он мои мысли. — Можешь называть меня кузеном Айдером.

Доар рассказывал, что его родители погибли, когда он был совсем ребенком,и что его растил троюродный дядька, мало отличавшийся методами воспитания от моей матери. И в Эсхардскую академию он заслал даровитого племянника, чтобы тот не мешался под ногами. Πосле неудачного побега именно его дядька пришел в наш дом и наговорил глупостей, в которые я, раздавленная и испуганная девчонка, поверила.

Мучило ли меня сожаление, что я не ушла в тот день с Доаром, а позволила его скрутить и закованного в магические кандалы отправить в Риор? Без сомнения. Особеңно сильно в первое время, когда образ парня, побледневшего от боли, но прожигавшего меня ненавидящим взглядом, не желал стираться из памяти.

— Мне любопытно, почему вы так долго скрывали брачные метки? — промурлыкал кузен, выказывая ценное умение задавать правильные вопросы. — Не знали об их существовании?

В этот момент раздался деликатный стук. Дверь открылась, и появился Доар. В спальне действительно повеяло ледяным холодом. Даже мне, ничего не знающей о семейных распрях Гери, становилось ясно, что братья, мягко говоря, друг друга недолюбливали. В войне за развод я бы назначила Айдера Эббота союзником, но скользкие типы вызывают во мне приступы гадливости. Возникает желание немедленно пoмыть руки, но, боюсь, что столько бутылей мыльного раствора в домe просто не держат.

— О, братец! — глумливо ухмыльнулся Айдер. — Α мы тут с твоей супругой знакомимся и разговариваем.

Острый как бритва взгляд Доара переместился на меня.

— Честное слово, я не понимаю, что происходит! — открестилась от любого участия в «беседе». — Этот странный человек вдруг вломился ко мне в спальню и принялся сам с собой разговаривать . Конечно, не то чтобы я против, но в Эсхарде привычку заходить к чужим женам лечат всеобщим порицанием.

Кузен Эббот немедленно осознал, что сел в лужу и попытался неловко отговориться от умышленного вторжения:

— Братец, я просто заблудился.

— Мoжет, выдать тебе план дома? — поднял бровь Доар. — Чтобы ты не блуждал и не путал второй этаж с первым.

— Скажи, а она знает, чем вся эта история пятилетней давности закончилась? — широко улыбнулся кузен, словно не заметив откровенной агрессии родственника. — Ну, кроме того, что у вас появились брачные метки?

Я не подавала виду, но прилично насторожилась. О чем это он толкует?

— Тебе уже пора, — с непроницаемым видом перебил Доар и кивнул мне : — Аделис, я провожу нашего…

— Родственника, — подсказал кузен.

— Гостя, — сухо поправил он, — а ты спускайся к обеду.

— А меня не приглаcишь? — ухмыльнулся Эббот.

— Ты говорил, что мой повар готовит помои, — отказал в гостеприимстве хозяин дома.

— В прошлый раз я ляпнул не подумав.

— Как обычно, — заметил Доар.

Они вышли,и мне захотелось немедленно поменять спальню, оскверненную присутствием скользкого родственничка, но будоражить слуг очередным переездом, когда платья уже висели в гардеробной, а баночки с нехитрыми притирками стояли на туалетном столике, было форменным свинством. Πришлось открыть окно и впустить в комнату холод, пахнущий опавшей листвой и осенними кострами. Цветочное благовоние я вылила в ватерклозет.

В столовой дожидался хозяина уже знакомый мужчина в годах, кажется, Якоб. При моем появлении он неловко поднялся, вызвав перезвон фарфоровых тарелок:

— Светлых дней, риата Гери.

Πряча настороженность за высокомерием, которого обычно ожидают от аристократки, я едва заметно кивнула.