Пока страсть спит

Элизабет была совсем обессилена, но поняв, что Лоренцо собирается ударить Рафаэля ножом, она сумела издать какой-то полукрик-полустон. И это спасло Рафаэлю жизнь. Он инстинктивно обернулся и успел нырнуть в сторону. Он парировал выпад Лоренцо, и их тела опять сплелись в схватке. Рафаэль старался разжать Лоренцо пальцы, чтобы тот выпустил нож. Лоренцо крутился и извивался, стараясь вырваться из жестких объятий. Он был похож на змею в когтях волка. Нож все время оказывался между борющимися, и его несущее смерть лезвие могло решить поединок в любую сторону. Был момент, когда Лоренцо приблизил острие почти совсем к горлу Рафаэля, но тому ценой невероятного усилия удалось развернуть нож в сторону Лоренцо. Серые глаза Рафаэля сверкали, его взгляд был безжалостен, лезвие продвигалось ближе и ближе к телу Лоренцо. И тут Лоренцо, потеряв силы, обмяк, и нож вонзился ему в пах.

Громко закричав больше от испуга, чем от боли, Лоренцо упал на пол, инстинктивно пытаясь зажать рану руками, потому что кровь брызнула мощной струей.

— Ты мерзавец! Ты мог меня убить! — кричал раненый хриплым голосом, пытаясь рассмотреть рану и тяжело дыша.

— Ничего, от такой раны ты не умрешь. Жаль только, что нож не пошел чуть правее, тогда все обиженные тобой женщины были бы отомщены: как кастрат ты не представлял бы для них опасности.

Рафаэль произнес это без эмоций, а Лоренцо при этом грязно выругался и, морщась от боли, стал подниматься на ноги.

— Прости меня, Рафаэль. Сейчас мне не хотелось бы продолжать наш спор. Надо побыстрее найти врача и обработать рану.

Под мрачным взглядом Рафаэля Лоренцо окончательно оделся и, постанывая от боли, вышел из комнаты.

В наступившей тишине Рафаэль повернулся к кровати и взглянул на Элизабет. Она все еще была в полубредовом состоянии.

Он не мог не признать, что она удивительно красива, и провел взглядом по ее телу от лица вслед за ниспадавшими до самой талии серебряными прядями волос, между которыми вздымались два холмика ее грудей.

Она полулежала, фиолетовые глаза были подернуты дымкой, которую он принял за выражение похоти, потому что ему не могло прийти в голову, что она отравлена наркотиком. Но какими бы ни были его мысли, она, такая совершенная, сияющая девственной наготой, вдохнула в его тело желание.

Страсть боролась в нем с острой обидой, которая отрезвляла разум. И опять у него промелькнула мысль, что Консуэла на сей раз была права: эта девица — распутная потаскуха, и это еще раз подтверждает его убеждение в том, что все женщины лгуньи и шлюхи.

Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Элизабет протянула к нему руки, желая, чтобы он снова пришел к ней, чтобы все снова стало так, как было до этой ужасной драки.

Губы Рафаэля скривила гримаса брезгливости.

— Какой же развратницей надо быть, чтобы еще несколько минут назад быть с одним мужчиной, а теперь хотеть другого! Шлюха! Шлюха в обличий ангела.

Разочарование задавило все его эмоции, и он направился к выходу. Он понимал, что надо поскорее уйти, чтобы в порыве гнева не нанести ей увечья. Но Элизабет продолжала мягко звать его:

— Пожалуйста, не покидай меня! Это было выше его сил. Да, она потаскуха, но зачем же ему отказываться от того, что она сама ему предлагает. Почему не воспользоваться этим телом для удовлетворения ею же разбуженной страсти?

Таким способом он расквитается с этой женщиной! И вдруг он поразился сам себе — откуда-то из самой глубины сердца нахлынула волна непреодолимой нежности к ней.

Несмотря на то, что он хотел ее все сильнее, он почувствовал, что что-то мешает ему овладеть ею грубо и холодно. Его мощные руки уже подтягивали ее несопротивляющееся тело ближе. Он жадно впился в ее губы — это был скорее укус, чем поцелуй. Она сморщилась от боли и застонала. Его рот немедленно отреагировал — губы стали мягкими и нежными, он понял, что не сможет сделать ей больно. Он стал целовать ее с исступленной нежностью, его язык ласкал уста Элизабет, воспламеняя ее пробуждающуюся, несмотря на наркотик, чувственность.

Белладонна освободила Элизабет от девичьей стыдливости, и она легко отдала тело, губы, всю себя его ласковым рукам и ищущим губам. Ее руки обвили его шею, ее нагое тело призывно выгнулось, приближаясь к его горячей плоти. Бедра ее стали непроизвольно ритмично раскачиваться.

Охваченный нарастающей волной чувственного наслаждения, Рафаэль забыл обо всем. Сейчас реальностью было только ее совершенное теплое тело, которое ощущали его руки. Он стал покрывать ее страстными поцелуями, спускаясь от плечей к грудям. И одновременно срывал с себя одежду.

Вздох удовлетворения вырвался из ее уст, когда она наконец почувствовала, что его большое теперь уже обнаженное тело лежит рядом с ней. Обнимая ее руками, губами лаская ее груди и ощущая, как набухают и твердеют ее соски под его ласками, он и сам загорался все больше и больше.