Пока светит Пламя

— Да как звать-то тебя? — с досадой бросил Бенедикт в спину девице. Та кольнула его через плечо васильковым взглядом: — Ирена. А титулы перечислять, пожалуй, не стану. Чтобы не смущать.

Кати, к тому моменту вполне пришедшая в себя, тихонько хихикнула. Пожалуй, незнакомка начинала ей нравиться. Веселая.

Лавируя между прохожими, они вышли на набережную и, миновав очередную статую гигантской птицы, остановились у широкого крыльца. Нижние окна дома Ирены пестрели разноцветным витражом, над дубовой дверью висел колокольчик с язычком в форме рыбки, а деревянная вывеска заставила Кати изумленно захлопать ресницами. С дощечки скалила зубы криво намалеванная грудастая русалка, а размашистая надпись гласила, что заведение называется "Бархатные кущи".

— Весьма похоже на непотребный дом, — возмутилась Кати. — И ты живешь здесь?!

— А чего такого? — Ирена пожала плечами. — Жилье, как жилье, не хуже любого другого. Для меня бордель — дом, а у кого-то и дом бордель. Впрочем, я не навязываюсь.

— Ну уж нет! — Бенедикт решительно потопал на крыльцо. — Терпеть не могу неопределенность, так что, тебе, милая, придется всё рассказать. А после ты, сестрица, поведаешь мне, откуда знаешь, как выглядят подобные заведения!

Кати зарделась, вспомнив, как они с подружками втихаря рассматривали невесть как попавшие в Тумаллан столичные газеты. Ирена же фыркнула и, решительно отстранив Бенедикта, первой вошла в дверь.

Неизвестно, что ожидала увидеть внутри Кати, с опаской оглядываясь, но широкая гостиная, начинающаяся прямо от прихожей, ничем таким неприличным не выделялась. Пара столиков с расшитыми скатертями, обитые темным бархатом стулья, зеркало. Низкий диванчик у окошка, несколько аляповатых натюрмортов на стенах — и уютная, согретая полуденным солнцем тишина.

— Вечерами тут не протолкнешься, — подмигнула Ирена, точно читая мысли, — а сейчас… пошли за мной, пока никто не прицепился.

Она поспешно юркнула в боковую дверь, и Харты, переглянувшись, двинулись следом. Поднялись по скрипучей, устланной потертым ковром лестнице и вскоре оказались в уютной комнатке.

— Простите за беспорядок, — хозяйка небрежным жестом накинула покрывало на смятую постель, — я не ждала гостей. Вернее, не ждала гостей так рано.

Бенедикт, недолго думая, развалился в кресле у камина и весьма непочтительно стал разглядывать Ирену. Та вовсе не смутилась: стояла, привалившись к каминной полке, улыбалась насмешливо. Так они и ели друг друга взглядами; Кати даже показалось на миг, что о ней все позабыли. А потом смущение прошло, и она, никогда особо покорностью не отличавшаяся, кашлянула.

Ирена на нее взглянула, кивнула на свободное кресло:

— Садись, дорогуша.

Прошла к окну и распахнула ставни. Высунулась наружу, огляделась.

— Кажется, всё спокойно. Да, не повезло вам — сразу по приезду нарваться на облаву.

— Так, — Бенедикт подался вперед и сомкнул руки под подбородком, — а теперь рассказывай. Откуда знаешь, что мы приехали сегодня, и почему ты нам помогла?

Шагнув от окна, Ирена усмехнулась и потянула цепочку из выреза платья. Серебряная вязь мягко заструилась по загорелой коже. Кати с любопытством вытянула шею и увидела, как на ладонь женщины лег треугольный медальон. Простой, медный, ношеный. Вот только глаза на чеканке поджарого волка совсем вживую сверкнули алым. Кати уже хотела подойти и рассмотреть безделушку внимательнее, но Бен коротко присвистнул, а Ирена тут же сжала кулак и сунула медальон обратно за корсаж.

— Морган? — Бенедикт прищурился. — Зачем я ему?

— Представь себе, меня не известили. — Ирена фыркнула. — Я вообще не должна была вмешиваться, просто выяснить, где ты остановился. И если бы не эта дурацкая облава…

— А что, — Кати даже раскраснелась от любопытства, — здесь такое в порядке вещей? Ну, что вот так идешь себе, никого не трогаешь…

— В последнее время тут неспокойно. — Ирена ответила неохотно и принялась сворачивать забытую на спинке кресла шаль.

— Сдается мне, Морган тут сыграл не последнюю роль, — Бенедикт нахмурился. Порывисто встал и кивнул сестре:

— Катрина, мы уходим.

— Что, так скоро? — Ирена подняла на него глаза. — Даже спасибо не скажешь?

— Прости. — Бенедикт обернулся и коротко кивнул: — Благодарю. Знаешь, я привык отдавать долги, доберусь до банка — заплачу. А Моргану можешь передать, что я изменился. И пытаюсь начать жизнь заново.

А потом настойчиво вытолкнул навострившую ушки Кати в коридор. Та возмущенно ойкнула и, прежде чем брат захлопнул дверь, успела услышать негромкое "Вот ведь дурак".