Пока светит Пламя

Кати попыталась сглотнуть вставший в горле ком, поняла, что во рту совершенно пересохло и медленно двинулась в кухню. И только осушая второй по счёту ковш из пузатой бочки услышала тихие всхлипы. На заднем дворе кто-то негромко причитал и шмыгал носом. Отодвинув в сторону выцветшую от солнца ситцевую занавеску, Катрина высунулась в приоткрытое окно и увидела Женевьеву. Та, ссутулившись, грузно сидела на скамейке у плетня и утирала слезы.

− Эй… − тихо позвала Кати, − они ушли.

Экономка подняла на хозяйку невидящий взгляд и пробормотала:

− Два рулона ситца, совсем новые… табакерка из китового уса… чайные чашки… Все расколотили, разворошили, сволочи. Или я в Храм не хожу, или Свет Пламени не почитаю? Так за что же мне такое разорение…

Кати хотела было утешить страдающую толстуху, но заподозрила, что та вполне может наброситься на новую хозяйку с обвинениями. Вздохнула и, нырнув назад в прохладу дома, подумала, что будь у нее сейчас сундук с сокровищами, не задумываясь, всё отдала бы за свободу Бенедикта. Обреченно покачала головой, бросила взгляд на гору валяющейся у печи посуды, подобрала кувшин с отколотым краем. Наполнила водой и отправилась к себе в комнату − умыться, передохнуть, а, главное, решить, что же делать дальше.

Глава 12

Кати сама не заметила, как задремала. Вот только, кажется, перебирала алые горошины поднятых с пола бус, как внезапно встретилась взглядом с черным глазом крачки. Птица сидела на подоконнике, смотрела колко и внимательно. В клюве блеснуло украшение − маленькая брошка-корзинка с цветами, и Кати осторожно протянула руку. Любимая безделушка матери, как она оказалась у брата? Ведь это Бенедикт прислал весточку, кто же еще?

Крачка сварливо заскрежетала и, подпрыгнув, хищно бросилась девушке в лицо. Кати дернулась, вскрикнула и проснулась.

−… и с помощью таких птиц когда-то охотились на волков, − бездумно повторила она недавно услышанную фразу.

− Что? − донеслось от порога, и вошедшая в комнату Женевьева, успевшая поменять выходное платье на повседневный наряд, хлюпнула носом.

− Ох, горе-то, и тут посуда перебита… − Она кивнула на остатки голубой чашки, беспечно забытой Катриной на подоконнике, и принялась орудовать веником. − А уж у хозяина как всё перевернули, точно ураган прошелся…

− Они о чем-нибудь спрашивали? — глухо спросила Кати, сглатывая непрошеные слезы, − дознаватели?

− А как же! Главный всё пытал, что за гости к вам захаживали, да не крутился ли у дома кто чужой.

Жени на мгновение перестала подметать и повернула к Кати круглое лицо:

− А что, хозяин и впрямь в чем крамольном замешан?

− Ерунда! Просто дурацкое недоразумение вышло.

− Вот и я говорю, − согласно закивала экономка, и щеки ее заколыхались, точно яблочное желе, − отродясь в нашем доме только приличные люди проживали. А они… плетью меня…

И она, выпрямившись, прислонилась к стене и совершенно по-детски всхлипнула. Кати соскочила с кровати и, шагнув к экономке, жалостливо погладила по руке.

− Все образуется, только не плачь.

− Угу, − снова хлюпнула носом Жени, − вот уж страху-то мы натерпелись.

Сердито дернула занавеску и принялась собирать осколки чашки с подоконника.

− А ты сама чего видела? − поинтересовалась Кати. — Ведь тоже в шествии ходила?

− А то, − гордо вскинула голову экономка, разом позабыв про горькие слезы. − Наш брат Томас — наставник уважаемый и Свету Пламени преданный. Между прочим, не чета приезжим выскочкам, которые без году неделя в Хоррхоле, а уже прутся чуть не во главе процессии. Брат Томас право свое годами зарабатывал, по-честному.

− Это ты о ком? — не поняла Катрина.

− Простите меня, Светлые Лебеди, − Женевьева горестно вздохнула и завела глаза к потолку, − не стоит молодую хозяйку в искушение вводить. Только слишком уж легко некоторым всё дается: и подопечные из семей не бедных, и работа при Храме непыльная. А уж как перед геронтами хвостом метет, выслуживается… В общем, брата Марка вашего, мисс, у нас не больно-то любят.

− Не любят? — растерянно протянула Кати. − У кого это «у вас»?

− У подопечных Томаса, да и от других я тоже слышала.

− Слышала она, − фыркнула Кати, − а я, вот, слышала вовсе обратное. Так что, думаю, наставника твоего просто завидки берут.

Женевьева поджала губы:

— Мож, и берут, да все равно, как пить дать, есть у брата Марка протекция. По чести-то, привилегии заслужить надо, а не пыжиться, задрав нос, на пустом месте! Хотя, смазливый, да. И бабы есть, что от него млеют, взять хоть тетку вашу, прости меня, Пламя!

Кати скрипнула зубами и хотела было вовсе услать противную служанку кухню выскабливать, но вовремя спохватилась. Сейчас не лучшее время наживать себе врагов. А потом представила, как Мадлена мечтательно обнимает подушку, думая о наставнике, и тихонько хихикнула. Вот уж глупости, тетка же старая!

− Жени, − сменила тему Кати, − а ты нападающих видела?

− Наследников-то? Одного, издаля только. Но вот молнией рядом ударило, ага. Брат Томас тоже в стороне не остался. Калисте вон даже край юбки обожгло.

Кати мысленно посмеялась над недотепой-служителем и полюбопытствовала: