Пока светит солнце

– Совершенно верно, товарищ полковой комиссар. Я тут посидел, прикинул… Канонаду отсюда еще слышно, но уже не так хорошо. К доту я группу отправил, будем ждать, что нам командование сверху скажет. Но по всему видать, что на прежних позициях мы наших застать и не сумеем. Да и сомневаюсь я в том, что назад на грузовиках мы проедем также легко, как и сюда. Оттого и дал я команду броневик ваш починить. Все же, согласитесь, товарищ полковой комиссар, что и вам лучше на машине ехать да под броней, нежели вас на носилках вручную тащить.

– Ну, это еще как сказать, капитан. В броневике тоже трясет за милую душу. Хотя должен признать, что идея это правильная. Мы таким макаром двух зайцев убьем: и сами выйдем, да и танки эти немецкие вытащим. Нас-то мало, все больше технические специалисты да отделение охраны. Сам понимаешь, сесть за рычаги – это еще не значит танкистом стать. Стрелки из нас те еще.

– Так и у меня, товарищ полковой комиссар, в группе танкистов, считай, и нет никого. Стрелки – да, эти есть. К пулеметам найду кого приставить. Сам к орудию встать могу, видел, как это делается. Да и среди бойцов вроде кто-то про это вспоминал. Так что просто так не схарчат, огрызнемся. Большого урона, конечно, не нанесем, но, сами понимаете, это же все-таки танки. Не каждый очертя голову в атаку сунется. А если еще и немецкие танки у нас будут, то вообще, может быть, тихо пройдем. По крайней мере, по вражеским тылам.

– Ну, что ж, капитан, – кивнул Лужин, – здесь тебе и карты в руки. Я так понимаю, не впервой по чужим тылам ходишь?

– Было дело, товарищ полковой комиссар.

– Дмитрий Петрович. Наедине так и зови. Ты на петлицы мои не смотри, я вообще-то человек не совсем военный. Больше по другой части специалист. Так что по имени-отчеству мне как-то привычнее будет.

– Ясно, Дмитрий Петрович. А среди ваших сопровождающих только механики-водители есть? Или еще, может быть, какие-нибудь специалисты найдутся?

– Найдутся, капитан. Только в бою они бесполезными будут. Нет, стрелять-то все умеют! Но сам понимаешь… Много тебе будет толку от инженера по бронезащите в качестве рядового бойца?

– Не очень.

– И я про то.

За всеми хлопотами и заботами капитан как-то совершенно прозевал наступление темноты. Она обрушилась на стоянку неожиданно, укутав темным пологом окрестности. Неслышной тенью подошедший Хромлюк поставил перед Ракутиным котелок.

– Перекусите, товарищ капитан.

– Спасибо, старшина! А все остальные бойцы?

– Все сделано, товарищ капитан, не волнуйтесь. И ужин приготовили, и посты я проверил – все в порядке. Да и передохнуть вам надо.

– Как там наша военврач?

– Спит. Два часа уже как. Умаялась, бедная. И то сказать, сколько ей всего выпало.

Капитан быстро умял теплую гречневую кашу, щедро сдобренную мясом. Нечего сказать, старшина – мужик хозяйственный, обо всем подумал. Занятый подготовкой обратного прорыва, Алексей совершенно упустил из виду такие мелкие, но очень значимые подробности. А вот Хромлюк, тактично не мешаясь командиру, аккуратно взял на себя все эти хлопоты.

Едва поставив на землю опустевший котелок, Алексей почти моментально отключился. Снилось всякое… Горящие машины и смеющийся Мусабаев, бегущие в атаку немцы и хмурый особист. А потом все это незаметно отошло на задний план, и перед его глазами вдруг появилась Аглая. Ракутин снова услышал ее взволнованный голос и даже вспомнил, как брал ее за руку. «А она красивая… Жалко, что сейчас война. Но ведь это же скоро закончится? Обидно будет, если судьба раскидает нас с ней далеко в стороны, и мы больше не встретимся. И в самом деле, что ей делать на границе? Небось, уедет в тыл, сопровождая Лужина. Интересно все-таки, а что же он за специалист такой? И механики-водители у него есть, и даже специалист по броне… Наверное, какая-нибудь крупная шишка из тех, что занимаются созданием танков. Тогда понятно, отчего вокруг него такие пляски. Он и про наши танки, поди, много чего знает. Потому так и волнуется Особый отдел, нельзя, чтобы немцы его в плен взяли».

04.07.1941 г.

Утро принесло новые хлопоты. К полудню удалось отремонтировать броневик полкового комиссара. Поврежденные части попросту сняли с такой же машины, которую обнаружили среди подбитой техники. Группа бойцов тем временем обшарила разбитые автомашины и слила с них две полные бочки топлива. Из брошенных неисправных танков удалось накачать горючее для тридцатьчетверки. Танк завели и перегнали в лагерь. Хозяйственный старшина тот час же назначил двух человек в экипаж. За рычагами так и остался один из механиков Лужина. Второй вместе с несколькими бойцами еще с утра ушел к немецким танкам.

Вновь назначенный экипаж принялся осваивать новое для себя дело: учится заряжать и разряжать пушку и пулемет. Благо что механик-водитель из группы Лужина кое-что понимал и в этом деле тоже. А вот стрелять из орудия предстояло Ракутину, чем он совсем не был обрадован. Но, печально вздохнув, полез в нагревшуюся на солнце башню. Все-таки эта пушка кое-чем отличалась от тех орудий, что ему приходилось раньше видеть.