Пока течет река

Рита вышла в сад через дверь с новенькими – теперь уже ненужными – замками и направилась к реке. Летний дождь бил по ее плечам редкими, но крупными – вдвое больше обычного – теплыми каплями. Несмотря на поздний час, еще не стемнело как следует; свет серебрился в мокрой листве и лужах на тропинке. А серебро реки неутомимо перековывали молоточки капель.

У Риты запершило в горле. Несколько последних часов она была занята выполнением своих профессиональных обязанностей, и это помогало ей отвлечься. Но теперь, оставшись в одиночестве, она наконец-то расслабилась; и слезы потекли по щекам вперемешку с дождевым каплями.

Впервые за все ее посещения Баскот-Лоджа она не пообщалась с девочкой. В прошлые визиты Рита обычно сажала ее на колени, или бросала с ней плоские камешки в реку, или наблюдала за лебедями и утками, которые подплывали близко к берегу, отражаясь в воде. Когда маленькая рука тянулась к Рите, она убеждала себя, что удовольствие, получаемое ею от детского жеста доверия, – это несущественная мелочь. Но когда она увидела, как остроносая женщина отбирает девочку у Воганов, чтобы передать ее Робину Армстронгу, инстинктивный умоляющий порыв Хелены нашел отклик и в ее душе.

Она так громко всхлипывала, что сама перестала себя узнавать. С этим нужно было что-то делать.

– Перестань, глупая, – сказала она себе с упреком. – Это совсем на тебя не похоже.

Но и строгость не возымела эффекта.

– Хватит ныть, как будто это твой собственный ребенок, – продолжила она, однако эти слова лишь удвоили потоки слез.

Прислонившись к стволу дерева, Рита дала волю чувствам; прошло десять минут, а слезам все еще не было видно конца. Она вспомнила об утешении, какое даровал ей Господь в те времена, когда у нее еще была вера.

– Теперь-то Ты понимаешь, почему я в Тебя на верю? – обратилась она ко Всевышнему. – Потому что в такие минуты, как сейчас, я остаюсь сама по себе. Я знаю, что помощи ждать не стоит.

Однако стенать и жаловаться на судьбу ей было не свойственно.

– Это уже совсем никуда не годится, – напустилась она на себя. – Да что с тобой такое?

Она сердито вытерла слезы, обругала дождь с использованием выражений, от которых благочестивых монашек хватил бы удар, и устремилась вперед по тропе. Она не сбавляла темпа, пока не начала задыхаться; и теперь ее грудь вздымалась уже не от волнения, а от обычной нехватки воздуха.

На подходе к «Лебедю» все слышнее становились шум и гвалт. Батраки, сборщики салата и гравийщики, основательно подогретые выпивкой, разошлись не на шутку после ярмарочных гуляний в разгар долгого трудового сезона. Нескончаемость светового дня способствовала всяческим эксцессам, коим в равной степени предавались как завсегдатаи, так и случайные посетители трактира. Несмотря на дождь, часть из них высыпала на речной берег. Промокшие до нитки, они пили из кружек разбавленный дождем эль – уже толком не чувствуя его вкуса – и в который раз пересказывали друг другу все менее связные версии сегодняшних событий.

Рита не горела желанием общаться с этой публикой. Они видели ее на ярмарке вместе с Воганами и, встретив сейчас, наверняка потребовали бы от нее историю. Ей совсем не хотелось посвящать в личные дела Воганов кого бы то ни было, но миновать незамеченной толпу любознательных пьянчуг было задачей не из простых. Она подняла воротник плаща – стараясь не обращать внимания на струйки воды, которые при этом стекли ей за шиворот, – и опустила голову, чтобы лица не было видно со стороны. В остальном расчет был на быстроту ходьбы и невнимательность гуляк.

Из-за опущенной головы она не заметила одного из батраков, опорожнявшего в реку свой мочевой пузырь. Он уже закончил и развернулся, пытаясь застегнуть штаны, когда в него чуть не врезалась Рита. Человек был пьян, но все же не до такой степени, чтобы не извиниться.

– Прошу прощения, мисс Сандей, – изрек он, прежде чем нетвердой походкой направиться к своим расположившимся неподалеку товарищам.

Было понятно, что он первым же делом сообщит всем о появлении Риты, и ее шансы проскользнуть мимо «Лебедя» без задержки быстро таяли.

– Рита! – услышала она оклик и вздохнула, готовясь перетерпеть эту неприятность.

– Рита! – повторил тот же голос, негромкий и настойчивый, и тут она поняла, что исходит этот голос не от шумной компании на берегу. Он раздавался с реки.

Там, полускрытый развесистой ивой, был пришвартован «Коллодион». А на палубе стоял Донт и призывно махал ей рукой. Она подошла к трапу, поднялась на несколько ступенек, увидела протянутую сверху руку, схватилась за нее и была мигом поднята на борт.

В каюте было уже прибрано: все коробки, флаконы и фотопластинки заняли свои места на полках. Только раскрытый на столе каталог, в котором Донт вел учет сделанных снимков, свидетельствовал о том, что фотограф провел насыщенный рабочий день. На столике стоял бокал рейнского вина; Донт достал из шкафчика второй, наполнил его и поставил перед Ритой.