Пока течет река

– Мы любили его. Очень любили, не так ли? Я повсюду брал его с собой и показывал ему этот мир. Я учил его всему, что знал сам… Учил отличать добро от зла. Он все это узнал от меня, Флит. И он уж точно не сможет отговориться незнанием.

Флит не среагировала на этот монолог, и Армстронг вздохнул:

– Он тебе никогда не нравился, верно? Я старался этого не замечать. То, как ты закладывала назад уши и пятилась, когда он к тебе приближался. Я не хотел думать о нем плохо. Я и сейчас этого не хочу, но даже любящий отец не может вечно закрывать глаза на пакости сына.

Армстронг смахнул с глаз капли.

– Всего лишь дождь, – сказал он себе, хотя спазмы в горле намекали на другое. – А теперь история с этой девочкой. Хотел бы я понять, что все это значит, Флит. Что за игру он затеял? Ни один настоящий отец не стал бы так тянуть с признанием ребенка. Да и как можно не опознать родное дитя? Нет, он с самого начала знал, что она не его дочь. Тогда к чему все это? Как думаешь, он скажет мне правду? Как я могу что-либо исправить, если не знаю, что именно я должен исправлять? Он связывает меня по рукам и ногам, а потом жалуется, что я ему недостаточно помогаю.

Его карман оттягивал увесистый кошель – он взял все деньги из сейфа в кабинете.

Внезапно Флит остановилась. Она перебирала ногами, фыркала и всхрапывала, но не продвигалась вперед.

Армстронг огляделся, ища этому объяснение. Но увидел только темноту. Дождь вымывал все запахи и приглушал все звуки. Человеческие органы чувств были тут бессильны.

Он наклонился к голове лошади:

– В чем дело, Флит?

Она взбрыкнула, и на сей раз Армстронг услышал плеск под ее ногами. Он спешился – и вода перелилась через верх его ботинок.

– Это наводнение. Началось.

Все начинается и завершается в «Лебеде»

Дожди лили почти непрерывно уже много недель подряд. Работы было невпроворот: все понимали, что нужно готовиться к паводку, а заодно и к нашествию речных цыган. Ибо близилось время их ежегодного сплава по реке и паводок не был для них серьезной помехой. Более того, он был им даже на руку, позволяя подбираться на лодках непосредственно к чужой собственности: коттеджам, флигелям, сараям и конюшням. Посему надлежало переместить все ценные вещи в жилые помещения и держать свои двери на запоре. Под угрозой было буквально все, на что могли положить глаз эти бродяги, вплоть до цветочных горшков на подоконниках; а нерадивый садовод, оставляя мотыгу или грабли на заднем крыльце, мог уже заранее с ними распрощаться. Ко всему прочему близилась ночь зимнего солнцестояния – то есть годовщина с той поры, как здесь объявилась загадочная девочка. Для Воганов сейчас важнее всего было состояние Хелены, которая с приближением срока родов утратила былую живость и подвижность. Впрочем, работники сделали максимум возможного для защиты дома от наводнения. Все проверив и поблагодарив их за труды, Воган поспешил к своей жене.

– Я так устала, – промолвила она, – но не снимай пока свой плащ. Прогуляйся с нами по саду. Мы хотим посмотреть на реку.

– Вода поднялась по склону уже на двадцать ярдов. Для ребенка это небезопасно, тем более в темноте.

– С тех пор как я ей сказала, что река может прийти в наш сад, она как на иголках. Очень хочет увидеть это своими глазами.

– Ну ладно, раз так. А где она сейчас?

– Я задремала на диване, а она, должно быть, ушла на кухню.

Однако на кухне девочки не оказалось.

– Я думала, она с вами, – сказала кухарка.

Воган и его жена обменялись тревожными взглядами.

– Скорее всего, она решила без нас взглянуть на реку – там мы ее и найдем.

Хелена пыталась говорить спокойно, однако дрогнувший голос выдал ее неуверенность.

– Лучше оставайся здесь, в одиночку я справлюсь быстрее, – сказал Воган и выбежал из комнаты, однако Хелена не послушалась и последовала за ним.

Двигалась она медленно. Лужайки раскисли, а гравийные садовые дорожки были за последние недели размыты ливнями. Ее макинтош теперь уже не застегивался на животе, и холодный дождь быстро промочил платье. «Похоже, я не рассчитала свои силы», – подумала Хелена. Тем не менее, сделав лишь краткую передышку, она продолжила путь. В ее воображении уже рисовалась картина: девочка стоит у самой кромки воды и завороженно наблюдает за разливом реки.

Дойдя до просвета между живыми изгородями, открывавшего вид на реку, она разглядела впереди своего мужа и остановилась. Воган тряс головой и бурно жестикулировал, что-то приказывая садовнику и двум другим слугам, которые кивнули с очень серьезным видом и бегом бросились выполнять его распоряжения.

По всему телу Хелены разлился жар; гулко застучало сердце. И она побежала – неуклюже, вперевалочку, – на ходу выкрикивая имя своего мужа. Воган повернулся и увидел ее широко раскрытые глаза в тот момент, когда она оступилась на скользкой тропе. Он вовремя успел ее подхватить, предотвратив падение, но Хелена при этом громко вскрикнула.

– Все в порядке, я послал людей на поиски. Очень скоро мы ее найдем.

Она ответила кивком, еще не в силах говорить. Ее лицо побелело.

– Что такое? Подвернула ногу?