Пока ты не спишь

Нравится: 341

www.jelanie-ubit.com

Кровавая баня.

Именно это – в прямом смысле слова – увидела Марианна Огресс в ванной с облупившимися стенами. Сидячая ванна – такие устанавливали в 1960-х – краны проржавели, уплотнитель порос плесенью, на дне лужа крови в два пальца глубиной. Сток забит всякой дрянью, вот ничего и не стекает, тут им повезло.

Картина ясная: раненого человека дотащили до ванной, усадили, вымыли и вытерли, хотя делать это в древнем фаянсовом корыте метровой высоты ох как непросто.

Тимо Солер жил здесь.

Теперь они были совершенно уверены, что кто-то ему помог. Принять душ. Одеться.

Скрыться до того, как нагрянет полиция.

Скоро Марианна получит подтверждение: десять агентов обыскивают квартиру F2 на шестом этаже дома по улице Бель-Этуаль. Тимо и его сообщник сбежали второпях. Как будто вышли ненадолго и вот-вот вернутся, купив хлеб и газету. В изножье кровати валяется скомканная одежда, в раковине грязная посуда, на столе чашки. Радио не выключено, по коридору разбросана обувь.

Хозяева вот-вот вернутся.

«Как же, вернутся, будь они неладны!» Солер снова ускользнул. Они опять потерпели неудачу, хотя на этот раз майору Огресс вроде бы не в чем себя упрекнуть.

Агенты подбирались к квартире со всеми возможными предосторожностями, но ее обитатель исчез прежде, чем первая полицейская машина въехала на территорию квартала де Неж.

Почему, черт возьми? Тимо позвонил Ларошелю меньше часа назад. По словам хирурга, преступник невыносимо страдал, но отказывался не только приехать в больницу, но даже выйти из дома. «Он прикован к постели!» – гордо пояснил доктор, словно сам шваркнул его молотком по голове. Солер назвал Ларошелю адрес, сказал, что заплатит много, очень много! – за «помощь на дому». Так зачем же он сбежал как подорванный ровно через пятнадцать минут, хотя ни одного полицейского поблизости не наблюдалось?

Эксперты в комбинезонах и перчатках раскладывали на кровати пропитанную кровью одежду. Брюки, трусы, футболка – все было пунцового цвета.

Может, врач выдал себя по телефону и Тимо что-то почуял?

Странно…

Марианна обвела взглядом квартиру. Тряпки на вешалке, носки на батарее, стопка газет под журнальным столиком в гостиной… Что-то смущало ее во всей этой обстановке, нечто сама-не-знаю-что не сходилось. Все вместе эти отдельные незначительные детали заставляли взглянуть под другим углом на побег Солера и на то, как он ухитрился спрятаться и продержаться много месяцев.

Майор была уверена, что все у нее перед глазами, просто она не может ухватить главное, тот единственный элемент, который бы все прояснил.

Она снова чертыхнулась, отпихнула Константини, который, вооружившись лампой Вуда[61], неспешно изучал пространство под диваном. Неужели только она чувствует смутное беспокойство?

Очень странно.

Разгадка здесь, на видном месте – как забытое слово, которое вертится на языке… Марианна зачем-то открыла холодильник, потом дверцы шкафчиков, и тут зазвонил телефон.

Лейтенант Лешевалье.

– Ты нужен мне, Ж. Б., приезжай как можно скорее!

– Дед не с тобой?

– Нет, этот упрямый осел час назад укатил в Потиньи, родовое гнездо супругов Люковик и их друзей детства Алексиса и Тимо. Он уверен, что награбленное спрятано именно там, и я как дура поддалась на уговоры. Теперь получу по полной программе от Дюма, хотя никто не мог знать, что сегодня утром все так обернется. Возвращать Деда было поздно… Теперь дело за экспертами. Пусть поработают на улицах – может, Солер, как Мальчик-с-пальчик, где-нибудь наследил, оставил кровавый след.

– Пусть работают, пока чайки не ликвидировали следы. Ты знаешь, что они становятся плотоядными из-за того, что жрут трупы нелегалов, всплывающие в порту?

Марианна не ответила на шутку – не то было настроение.

– Где ты?

– Бульвар Клемансо, башня Резиденс де Франс. Драгонман жил на двенадцатом этаже.

Жил…

Глагол, употребленный в прошедшем времени, отозвался в мозгу короткой вспышкой боли. Еще один нейрон погиб. Ну не может она заниматься одновременно убийством Василе и побегом Тимо Солера!

Конечно, не может, но кого это волнует? Перепоручить некому.

– А как все прошло в школе?

– Утром? В Манеглизе? Ну что тебе сказать… У меня возникло тяжелое чувство.

– Почему? – удивилась Марианна.

– Я был там в половине девятого, беседовал с директрисой во дворе. Ученики пялились на меня как на извращенца, а проводить собственных детей до школы у меня не получается… из-за нашей гребаной работы.

Майор Огресс тяжело вздохнула:

– Ладно, Ж. Б., я оценила показательное выступление на тему «Образцовый отец горюет об упущенных возможностях», переходи к делу. Что узнал?

– Ничего определенного. Василе Драгонман был единственным школьным психологом на весь северный сектор Гавра: три кантона, пятьдесят восемь коммун, двадцать семь школ, больше тысячи ребятишек… У тридцати он выявил отклонения…