Пока ты не спишь

Федерико и Офелия Солер, ул. Грызунов, 12

Томаш и Каролина Адамяк, ул. Грызунов, 21

Йозеф и Марта Люковик, ул. Грызунов, 23

Дарко и Хелена Зерда, ул. Грызунов, 33

Получив новое раздраженное сообщение Марианны, он добавил еще один крестик рядом с жилищем родителей Анжелики Фонтен в тупике Коперника, недалеко от улицы Грызунов, и вышел из машины. Коттедж был отделен от соседних маленьким садиком и мог бы выглядеть кокетливым, если бы не закрытые ставни, увядшие цветы и проржавевшая решетка. Дом с привидениями… Трудно поверить, что в нем когда-то звучал веселый детский смех.

Потиньи — не лучшее место для взросления. Здесь хорошо разве что стариться…

Он свернул направо и оказался на улице Грызунов. Его неприятно поразила унылая, однотипная архитектура краснокирпичной застройки, которую едва оживляли немощные лучи солнца.

Ржаво-коричневый, винно-пунцовый, кроваво-красный.

Отсюда дети тоже сбежали. Об их присутствии напоминал только старый дорожный знак «Осторожно, дети!» перед «лежачим полицейским», который теперь мог пригодиться хорошо если дважды в год, когда внуки здешних обитателей приезжали навестить их на Рождество или в день рождения.

Дед медленно шел по узкой, пустынной, продуваемой всеми ветрами улице и чувствовал себя этаким Счастливчиком Люком, вернувшимся в родной Дейзи-Таун.[87] Он вышагивает по улицам, в спину ему, прячась за занавесками, смотрят местные жители — банкир, китаец-прачка, салунная красотка, — а на другом конце улицы вот-вот появятся злодеи Пат Покер и Билли Зи Кид.

Никого тут нет.

Даже гробовщика.

А вот и дом № 12, где жили Солеры. По сведениям Маруэтта, его выкупили через несколько недель после смерти отца Тимо. Федерико Солер предпочел провести последние месяцы жизни не в больнице, проходя курс химиотерапии, а у родного очага, мастеря поделки. Со времени детства Тимо кое-что изменилось: на месте песочницы красовалась клумба с гортензиями, там, где мальчишки гоняли мяч, оборудовали площадку для игры в петанк, баскетбольный щит выкопали, заменив жаровней для барбекю. Занавеска на окне отодвинулась. Дед краем глаза увидел женщину в розовом халате и пошел дальше.

Дом № 21, Томаш и Каролина Адамяк. На заборе табличка «Продается»…

Запущенный вид здания, явно покинутого много лет назад, контрастировал с ухоженной могилой родителей Илоны.

Дом № 23, Йозеф и Марта Люковик. Лейтенант Паделу решил, что посетит жилище семейства Зерда позже. Родители Алексиса уехали из Потиньи двадцать лет назад, а вот отец и мать Сирила все еще здесь — если данные Маруэтта верны. Те же светло-зеленые ставни, что и на старом снимке, тот же огород, те же горка и качели, привязанные к верхней ветке вишневого дерева. Как будто ребенок тоже никуда не делся.

Дед подошел к забору.

Почтовый ящик с индексом коммуны Ож,[88] над ним кнопка.

Он секунду помедлил, словно опасался, что звонок разбудит не только обитателей дома, но и весь квартал, всю деревню — даже тех, кто на кладбище.

Верна ли его догадка?

Может, стоило взять с собой Марианну или кого-то из ребят?

Он позвонил.

Дубовая дверь открылась не сразу. На пороге стоял Йозеф, а лейтенант ожидал увидеть Марту Люковик.

Седой ежик волос, элегантный свитерок, поза польского таможенника на линии Одер — Нейсе. Не хватает только оружия, хотя черные, близко посаженные глаза очень напоминают дуло двустволки.

— Что нужно?

Дед не стал отвечать, он смотрел за спину бывшего шахтера. Сыщик понял, что был прав с самого начала, что все угадал верно и не зря приехал в Потиньи.

65

Маленькая стрелка на 4, большая — на 4

— Мама-да… — Она метнула на него сердитый взгляд, и он сразу спохватился: — Мама…

— Что, мой дорогой?

— Зачем все снимают ботинки?

Малон не очень хорошо понял ответ. При чем тут ремни, драгоценности, очки, обувь и компьютеры?

Мама-да — про себя он имеет право так ее называть! — все время повторяла одно и то же: «Поторопись…» И подталкивала его в спину, и тянула за руку. Полицейские, мужчина и женщина, снова проверили их документы, Малон бесшумно шагнул в сторону, и Мама-да поймала его в последний момент:

— В чем дело, милый?

Ее голос прозвучал нежно — она хотела выглядеть паинькой, как перед учительницей. Нужно воспользоваться моментом.

— Я хочу Гути!

Малон не мог забыть верного друга, висящего вниз головой на колючках куста. Мама-да не имела права отнимать у него Гути.

НЕ ИМЕЛА ПРАВА бросать его там.

НЕ ИМЕЛА ПРАВА уходить без него.

Она с глупым видом смотрела на полицейских, обеими руками обнимая сына.

— Там, куда мы отправляемся, таких полно. Я куплю тебе другого, покрасивее.

Малон не слушал, его внимание было приковано к залу аэропорта. Он большой, очень большой, Мама-да его не догонит. Сбежать будет очень легко…

— Хорошо, мама, — тонким голоском произнес он.

Она разжала руки.

И он сразу рванул с места, точно зная, что будет делать: помчится вперед и повернет у плакатов на стене.