Пока ты не спишь

И слава богу: встав с постели, он не дал себе труда одеться.

Его подруга откинула смятую простыню, подошла, прижалась грудью к спине, обвила руками талию. Он мягко отстранился:

— Мне пора…

— Сегодня же среда! — Она скорчила обиженную гримаску. — Школы вроде бы закрыты?

— У меня встреча с детективом.

— С твоей майоршей? С дамой Огресс? Берегись — приревную!

Психолог обнял любовницу и сразу отстранился, чтобы не возбуждаться.

Жест Василе слегка задел девушку, но она тут же утешилась и развеселилась, глядя, как он одевается. Да уж, если носишь такие тесные джинсы, по утрам о сексе лучше не думать!

Василе натянул серый шерстяной свитер прямо на голое тело, пригладил взлохмаченные волосы и улыбнулся.

Красавчик.

— Где ты встречаешься со своей жандармской подругой?

Он обмотал шею шарфом из небеленого полотна, надел темно-терракотовую льняную куртку. На бритье времени не осталось.

«Чертов пижон! — подумала девушка. — Прикид подбирает к цвету глаз и знает, как ему идет трехдневная щетина…»

— Свидание назначено в комиссариате. Там наверняка будут ее подчиненные. Половина криминальной бригады…

— Да уж надеюсь!

Василе взялся за ручку двери, и девушка сказала ему в спину с ноткой вызова в голосе:

— Вся эта история с мальчиком и воскресшими мертвецами превращается в навязчивый кошмар. Нельзя, чтобы она отдаляла тебя от…

Она не закончила, поежилась, почувствовав, что вдруг замерзла.

— От чего?

Солнечный луч пробился сквозь тяжелый свинец туч, осветил комнату, позолотил кожу подруги Василе. Как будто лето украло этот день у осени.

— Чтобы это отдалило нас друг от друга… — шепотом закончила она.

Дверь за Василе захлопнулась.

20

Лейтенанты Жан-Батист Лешевалье и Пьеррик Паделу уже час сидели в «фольксвагене», припаркованном напротив аптеки на улице дю Ок. Они были на месте в 8 утра — Марианна Огресс считала, что позицию нужно занять до открытия магазинов.

В квартале де Неж другой аптеки не было. Полицейские исходили из предположения, что Тимо Солеру кто-то помогает, а значит, его сообщник может отправиться за болеутоляющими. С помощью Ларошеля был составлен список лекарств, названия которых рекомендует любой интернетовский сайт самолечения.

Йодированный поливидон, цетримид, глюконат хлоргексидина, лидокаин, противостолбнячный анатоксин, метронидазол…

Провизорша получила четкие указания. Если кто-нибудь захочет купить пусть даже одно из средств, она должна обслужить покупателя, дать ему выйти за порог, снять белый халат и повесить на плечики, подав сыщикам знак. Им останется скрытно проследить за этим человеком.

Если он будет настолько глуп, что решит пойти в аптеку рядом с домом…

Первый час в засаде Ж. Б. и Дед обсуждали детали операции. Прохожих на улице дю Ок было мало, как будто все решили поспать подольше. У Деда на этот счет имелась своя теория: по сведениям ближайшего полицейского участка, 26 % обитателей квартала де Неж сидели без работы, среди 18–25-летних — вдвое больше. Никому из этих людей — вне зависимости от возраста — нет нужды вставать раньше служащих Центра занятости.[27]

Ж. Б. включил магнитолу, поискал, что бы послушать, и остановился на частоте 101,5.

Chérie FM.

Дед бросил на него изумленный взгляд:

— Сдурел?

Даниэль Леви[28] надрывал глотку: «Уже завтра это будем мы…»

— Наша свадебная песня, — улыбнулся Лешевалье. — До сих пор мурашки по коже, когда ее слышу.

— Ты меня поражаешь…

На улице было тихо, даже мусоровоз еще не приезжал. Кричали чайки, коты заняли позиции вокруг контейнеров на углу.

— И чем же?

— Да ничем! То есть всем. Ты хорош как бог. Ты легавый! И ведешь жизнь почтового служащего.

Даниэль Леви орал, что «хочет любить», ему вторили хористы забытой музыкальной комедии.

— Не понимаю, о чем ты, Дед.

— Проклятье, Ж. Б., хочешь, чтобы я перечислил все, что говорят у тебя за спиной?

— Вообще-то нет.

Элтон Джон затянул Your Song,[29] и лейтенант Лешевалье прибавил громкость. Он не спускал глаз с витрины аптеки, наблюдая за мамашей с ребенком на руках возле кассы.

Дед решил проигнорировать нежелание коллеги узнать о себе всю правду.

— Начнем с твоей жены. Все удивляются, как ты мог с ней связаться. Мари-Жо все время тебя достает, ноет, звонит по десять раз на дню, заставляет тащиться домой в полночь, когда все празднуют успешное завершение долгой операции. Ты занимаешься детьми, по субботам делаешь покупки, по воскресеньям починяешь-мастеришь, на неделе таскаешься на родительские собрания… Плюс ко всему Мари-Жо — совсем не Мисс Мира!

Лешевалье не обиделся — разве что слегка удивился:

— Вы правда все это обсуждаете?

— Еще как. Ты в бригаде самый «правильный». Это результат плебисцита у кофемашины. Все жандарметки участка предаются мечтам о тебе, эдакий молодой самец, да еще с нашивками и в парадной униформе. Никто не понимает, что ты нашел в Мари-Жо. Даже наш майор сексуальней твоей жены.