Пока ты спишь - враг качается. (наездник -3) Без ограничений

Данный код используется АРБИТРами для получения преимущества над простыми игроками. На использование такого кода, кем-либо кроме судейских органов, наложен запрет класса «АБСОЛЮТ». Нарушение карается немедленной смертью.

Я встал и дернул дверцу печи, обрывая надоевший писк. Поставил пышущую жаром тарелку на стол. Подумал и достал из холодильника бутылку водки.

Налил в стопку ледяную жидкость, от чего ее стенки вмиг покрылись конденсатом. Хряпнул, занюхав краюхой хлеба.

Мозг усиленно соображал.

Мне не известно, откуда у предыдущего носителя появился такой код. Более того, я даже не знал о существовании чего-либо подобного до этого момента. Предупреждение о запрете включено в сам чит-код.

Теперь понятно, почему Система гонялась за мной. Использование такого кода дает неоспоримые преимущества в прокачке. Ради такого вполне возможно рискнуть убийством АРБИТРа. Вот только как они узнали об этом? Как они вычислили что во мне находится такой Наездник? Ведь предыдущий носитель погиб триста с лишним лет назад.

Сплошные загадки.

А что же делать мне? Я вызвал в памяти предыдущий разговор с АРБИТРом, Тридцать семь одна вторая. Какое он мне там звание дал? Тайный волонтер АРБИТРов. И что это значит? Это значит, что я вхожу в данную структуру? Хотя бы временно.

Теоретически да. Могут возникнуть спорные моменты, но АРБИТР сам назначил тебя волонтером. А его слово — закон.

«Отлично! В таком случае активируй чит-код!»

Снова опрокинул в себя рюмку водки. Помирать так с музыкой!

17.3

Москва очень сильно изменилась за год. Не обликом, нет. Духом.

Он стал другой, совершенно иной. Не тот, что я почувствовал, когда мы, вдвоем с Леной, прогуливались по улицам города прошлой зимой.

Тогда, проталкиваясь сквозь толпы постоянно спешащих пешеходов, я ощущал энергию, молодцовский задор столицы России. Люди, машины, автобусы они все куда-то стремились. У них не было времени, чтобы остановиться и посмотреть на небо, они все и всегда делали деньги и строили свою жизнь.

Сейчас все по-другому. Толпа пропала. Урезалась, сократилась. От нее осталось в лучшем случае четверть. И большую часть пешеходов составляли «идеальные». Те самые, низкоуровневые Системщики, которых я приметил еще на Урале. Идеально одетые, никуда не спешащие, они неторопливо шагали по проспектам, являя собой ходячую рекламу счастливого Системщика. По сравнению с ними, обычные люди смотрелись серо и убого.

Засунув руки в карманы, натянув на головы капюшоны, люди без медблоков тихими, сгорбленными серыми мышками пробегали вдоль домов, стараясь не попадаться на глаза «идеальным».

Пропало большинство машин. Теперь, Тверскую можно перейти с любого места, не опасаясь быть раздавленным через полсекунды с того момента, как вступил на проезжую часть. Редкие автобусы развозили редких пассажиров.

Реклама потускнела. Не бросалась в глаза и уши. Не напрыгивала, не лезла, не докучала. Серые фото показывали неприметные товары. Чуть более разноцветные билборды рекламировали услуги.

А вот чего было много, так это плакатов Системы. На них «идеальные» мужчины и женщины гордо, смело и с вызовом смотрели на проходящих мимо. Летели в космос, строили небоскребы и высоченные мосты. Я видел нечто подобное на старинных плакатах эпохи СССР. Прослеживалось в них определенное сходство.

Интересно, куда делись остальные люди? Неужели их использовали для прокачки системщиков? Или почуяв, что дело пахнет керосином, уехали к себе? В горы, в города и деревни.

Больше всего изменений произошло в центре. У Кремля. Во-первых перестали пускать во-внутрь крепости. Видимо, помня мою кражу ядра, решили не рисковать лишний раз. А во-вторых снесли мавзолей! Мавзолей, Карл!

Это невысокое здание с трупом внутри, продержалось почти сто лет и несколько смен идеологий А теперь его нет. Только скромная табличка указывающая, что тут было и где у кремлевской стены найти могилу Ленина.

Время, данное нам Тридцатьседьмым подходило к концу. Зима ворвалась как всегда нежданно. Снег, словно ожидавший первое декабря, сорвался с цепи, засыпая центральную Россию метровыми сугробами. В обезлюдевшей Москве, техника не справлялась и расчищала в основном центральные проспекты и улицы.

Мы же жили на окраине, и до нас трактора почти не добирались. Поэтому между домами образовывались тропинки, будто паутина опутывавшая весь микрорайон где разместилась наша группа.