Пока ты здесь

– Не знаю. Ничего хорошего. Никогда такого здесь не видел. Бежим!

Они рванули с места, словно бежали стометровку за честь школы. Дина снова оглянулась на бегу: густая масса тумана вливалась в ущелье улицы Глинки, зажатой между высокими домами. Он катился тяжелой волной, скрывая три, а то и четыре этажа зданий. Страх подстегнул не хуже хлыста. Дина так резко прибавила в скорости, что Алекс, с его длинными ногами, оказался за спиной.

– Скорее!

Они выскочили на площадь и понеслись мимо Мариинки, не сбавляя хода. Туман вытек следом и осел, расплющиваясь на открытом пространстве. Ужаса происходившему добавляло и то, что вокруг по-прежнему стояла мрачная тишина. Дина и Алекс, оглядываясь, бежали прочь. Внезапно серое облако начало темнеть, наливаясь густо-фиолетовым мраком. Никакого шипения – оно грянуло таким ревом, что задребезжали стекла ближайших окон.

Беглецы замерли на месте, ошеломленные. Дина закрыла уши руками, но рев проникал прямо в мозг, такой мощный, что заломило зубы. Рядом согнулся Алекс, так же сжимая голову руками. Кажется, он стонал или кричал, но Дина могла только видеть его искаженное мукой лицо с открытым ртом, а звук во всем мире остался только один – трубный, скрежещущий. Фиолетовый туман медленно накатывал на них с площади.

И тогда, совершенно не отдавая себе отчета, почему это делает, Дина шагнула ему навстречу.

Вползающее в суженное пространство улицы, вздымающееся непроницаемое облако замерло, не прекращая реветь.

Дина продолжала идти, изо всех сил зажимая уши. Ей казалось, что еще немного – и голова просто лопнет, как перезрелый арбуз. Когда до клубящейся субстанции осталась какая-нибудь пара шагов, она сообразила, что кричит. Кричит во все горло, не слыша себя:

– Убирайся прочь, тварь! Он не твой! Он не самоубийца! Пошла прочь! Прочь! Прочь! Еще не вечер, еще не твое время! Пошла прочь!

За спиной, в десятке метров от моста через Мойку, корчился Алекс, за Мойкой и Невой лежала единственная дорога домой, в нормальный человеческий мир, где никакие монстры не лезут изо всех щелей, вопя, как взбесившиеся пожарные машины! Показалось, что вместо пары шагов она сделала все пять, а туманная завеса так и висела на том же расстоянии. Страх совсем отступил, уступая ярости: Дина вложила в свой крик все отчаяние, весь гнев. Мало того что Алекс пока ничего не вспомнил и ее затея грозила провалиться, так еще и эта тварь пытается отобрать у них единственный шанс!

– Пропади ты пропадом! Сгинь!

Тьма, нависшая над ее головой, как готовая разбиться о берег волна, помедлила, а потом обрушилась на Дину непомерной тяжестью. Сплюснула, выбивая воздух из легких, проглотила с утробным ревом и… выплюнула, отпрянув.

Дина пошатнулась, со всхлипом вдохнула и застыла, решив, что не выдержали барабанные перепонки и она оглохла. Но рев не затих, он просто прекратился, словно где-то нажали кнопку, которая выключила звук. Туманная стена посветлела, поредела и растаяла прямо перед изумленной и ошарашенной Диной.

Глава 5. ОСТИНАТО

Остинато – многократное повторение какого-либо мелодического, ритмического или гармонического оборота. Выполняет важную формообразующую роль в музыкальном произведении.

«Сумасшедшая! Зачем ты это сделала? Ты что, не понимаешь, что можешь не вернуться никогда?» – ничего этого он Дине не сказал. А хотелось. Хотелось наорать на нее за отчаянную глупость, которую она совершила. Он был одновременно зол, расстроен и безмерно счастлив видеть ее снова, а кроме того, на самом-самом краешке сознания проснулась и заворочалась надежда. Та самая, которая заставляла выходить в город каждое утро и искать тех, кому можно было помочь. И он помогал им вспоминать, надеясь, что вдруг и сам действительно сможет что-нибудь вспомнить.

Бешеный рывок от Исаакиевской площади к Римского-Корсакова, где, по словам Дины, был его дом, нисколько не помог воспоминаниям. Как и имя, казавшееся совершенно чужим. Он привык считать себя Аликвисом, ему нравилось Динино «Алекс», а вот какой-то «Леша» не вызвал ничего, кроме недоумения. Всю дорогу он пытался осмыслить, примерить на себя ее слова. Кома? Почему? Не верить Дине он не мог, а поверить не получалось…

Стараясь угнаться за стремительно несущейся вперед подругой, он не переставал думать. Кома многое объясняла. Многое, но не все. И принять такое объяснение было сложнее, чем просто поверить. Но самым страшным было то, от чего не переставало заходиться сердце. Они едва не разминулись! Если бы Дина появилась чуть позже или он вышел сразу, как и собирался, они никогда бы больше не встретились! Аликвис машинально прижал руку к плотному свертку в кармане жилета. «Спасибо, Доктор! Книга помогла, хоть и не так, как ты ожидал».