Пока ты здесь

Гулкий вестибюль, забранные в фигурные решетки загоны гардеробных, долгое эхо шагов, рамка и пустая стойка охранника на входе. Дина поежилась. Что она тут делает? Зачем пришла? Открыв рот, чтобы высказать Алексу свои сомнения, она так и застыла: вестибюль, только что пустой, вдруг наполнился разноголосым шумом.

– Самойлова! – повысив голос, обращается к ней Комариха – Тамара Харитоновна, классный руководитель и по совместительству историчка. – Ты не оглохла? Принесла освобождение?

Дина вздыхает и театрально закатывает глаза. Закадычная подруга Люська и одноклассница Мара Кулыгина, стоящие рядом, сдержанно прыскают.

– Да принесла я ваше освобождение.

Она достает из украшенного стразами, совсем не школьного рюкзачка лист бумаги, упакованный в прозрачный файлик. На листе под несколькими строчками текста красуются аж две круглые печати и размашистая подпись. Дина небрежно, двумя пальцами, протягивает письмо Комарихе. Там в сотый раз сообщается, что ученицу Самойлову можно освободить от занятий физической культурой в рамках школьной программы ввиду интенсивности ее спортивных тренировок… Но дотошная Комариха требует подтверждения каждую четверть. Она щурится, внимательно изучая написанное, только что на зуб не пробует. Рыжие кудельки волос подрагивают, обрамляя вислые щеки. Губы – в полусъеденной красной помаде – шевелятся.

Дина нетерпеливо постукивает аккуратным носком новенькой туфельки по мраморным плитам пола, бросая короткие взгляды в сторону. Там, возле двери в столовую, скрестив на груди руки, прислонившись спиной к стене и поглядывая на Дину со снисходительной улыбкой, стоит он. Дина чувствует, как начинают пылать щеки.

От накатывающих волнами воспоминаний разболелась голова. Дине показалось, что она сейчас лопнет, что там недостаточно места для всего, что уже вернулось, и того, что оставалось забытым. Кусочки памяти мало что проясняли, только порождали новые и новые вопросы.

– Я фамилию свою вспомнила, – тихо сообщила она Алексу.

Перед глазами все еще стояла фигура незнакомца. Высокий, очень симпатичный, с восточным разрезом глаз. Похож на киноактера или супермодель. С этим парнем ее определенно что-то связывало.

– Надо в канцелярию заглянуть: может, там личное дело есть? Или что-то вроде того? – Алекс не заметил ее задумчивости. – Где она может быть?

– Не уверена… Может, на втором этаже?

Тишина угнетала. Дина напряженно прислушивалась и, казалось, вязла в отсутствии звуков, словно мошка, попавшая в банку с медом. Они поднялись по широкой лестнице, истоптанной сотнями ног, и практически сразу наткнулись на дверь с табличкой «Канцелярия». Алекс вошел внутрь, а Дина остановилась на пороге. Ее взгляд притянула пальма. Та самая, с длинными подсохшими листьями.

– Я сейчас, – пробормотала она Алексу, который копался в широком выдвижном ящике металлического канцелярского шкафа.

– Далеко не уходи, – оглянулся тот и продолжил вытряхивать папки из железной пасти шкафа.

В центральной стене большого вестибюля была только одна двустворчатая дверь. Актовый зал. По обе стороны от нее висели нарядные стенды и чьи-то портреты в одинаковых рамках.