Читаем Пока живешь, душа, люби!.. полностью

Пока живешь, душа, люби!..

Михаил Николаевич Сопин , Татьяна Петровна Сопина

— Твоя судьба — журнал «Наш современник» и издательство «Современник». В другие лучше не суйся.

(Интересно, что журнал «Молодая гвардия», который для многих считался созвучным «Нашему современнику», не назывался никогда).

Это можно было понимать так, что между журналами шла внутренняя распря, и уже своим пребыванием в Вологде, встав под «кожиновское крыло», мы примкнули к определенному лагерю. Ни за что не напечатают у противников, и наоборот.

Творческой личности раздел вообще чужд. Но для Михаила это имело реальные последствия: в Вологде он оказался в определенной степени «свой среди чужих, чужой среди своих».

~~~

В восьмидесятые годы процесс еще не зашел глубоко, значительных авторов печатали везде, и широкая публика (в том числе мы) литературного политиканства не понимали. Как не вспомнить, что сатирический роман В. Астафьева «Печальный детектив» был впервые опубликован в «Нашем современнике»! Рядом с публикацией Михаила в этом журнале в 1990 году — «Красное колесо» А. Солженицына. Почетное соседство!

Издательство «Современник» приняло рукопись к рассмотрению. Несмотря на благожелательное отношение, работа не принесла Михаилу удовлетворения. Он в то время уже осваивал новые темы, рвался с ними к читателю, а его возвращали к старому. В конце концов сказали: «Будем делать на основе „Предвестного света“, в расширенном варианте».

Это была обычная столичная практика — 50 процентов опубликованного (проверенного), 50 — нового. Сборник «Судьбы мой поле» (1991 г.) Миша долгое время недолюбливал и считал слабым, начиная с названия — хотя, по-моему, он не прав. Там много прекрасных стихов, а маленькая поэма «Лунным полем, темным бродом» — шедевр.

~~~

Хочу обратить внимание читателя на цвето-звуковую гамму стихов того периода. Она необычайно широкого диапазона. То автор идет словно бы наощупь («Ослепший лебедь», «…Душа что-то ищет незряче…», «Пробежал по земле, заслонясь маскировочной сетью от живой красоты…»), то широко раскрывает глаза и видит Россию с «багровым закатом в полынную степь». Распахивает окно «в спелый дождь» и вспоминает «тени дождей, отраженные в давнем окне». То же самое о звуках: от немого «Говоря, ты молчишь, и смеясь, ты молчишь…» — до: «А я и сотой доли не сказал о том, что слышу, к полю припадая».

У нас в детстве была такая игра. Надо крепко-крепко зажмурить глаза, и когда уже привыкнешь к темноте, внезапно их открыть. Ярко, празднично вспыхивают словно бы обновленные краски. Но — ненадолго. Потом опять привыкаешь к будничности.

~~~

Некоторые стихи интересны адресностью. Так, читая про «железобетонную эру», которая уходит, «от едких дождей опустив капюшон на глаза», я вижу поселок химиков Кислотный на Каме, над которым в семидесятые годы всегда стояло «оранжевое небо».

А тополек из стихотворения «Протяни мне ладонь, тополек» рос под нашим окном в Пермской квартире. Уходя в армию, наш старший сын Глеб переписал в свою записную книжку это стихотворение: «Оно мне нравится, потому что я знаю этот тополек».

В последний год перед смертью Михаил пересмотрел свое отношение к сборнику под влиянием читательской аудитории Интернета, которой оказалась близка эта интонация.

«Я не знаю судьбы бесприданее…»

Я не знаюСудьбы бесприданее.Но запахнет травою в укос!..Ах, душа,Не зови в поле раннее,Где так нежно,Так горько жилось.Где то было:Певали повечеруО замерзшем в степи ямщике.И лошадкины губы доверчивоНа моей замирали щеке.Все пропало.Вдруг рявкнули траками.Рухнул храм.Пала пыль по росе.И пошла моя жизнь буераками,Резко взяв стороной от шоссе.Сколько лет было лютых и снежных!Но едва лишь забьется «ку-ку» —Пробуждается тихая нежностьСтебельком яровым на току.Край полей,Сторона аномалий,Полюбил я печаль и вину —Все, что женщины вдруг понимали,В полыньи моих глаз заглянув.Что прошел с той поры,Что проехал…Но с полейТишины и войныВсе зовет меняЧерное эхоВ две,Навек болевых, стороны.