Покаяние «Иуды»

– Мы и так немало продвинулись, – отпарировал Бородин, – с таким человеком, как Бизенко, не все сразу получается, а мою эмоцию, коллега, вы восприняли дословно. Не торопитесь с выводами, в нашем случае необходима дотошная совместная работа. Поэтому предлагаю ежедневно с учетом складывающейся ситуации корректировать план и тактику работы с подследственным, а не только призывать к действиям. Тогда и результат не заставит себя ждать.

Эди внимательно слушал Бородина, который, к его удивлению, неожиданно дал резкий отпор необоснованным наездам на себя, проявив при этом твердость характера и знание дела. От этого Артем сначала было даже растерялся, а потом съежился и, как показалось Эди, намеривался осадить, на его взгляд, зарвавшегося следователя. В целом создалась ситуация, которая могла перерасти в контрпродуктивное столкновение характеров, что усложнило бы их дальнейшую совместную работу, чего нельзя было допустить.

«Надо спустить пар, иначе они могут и рассориться не на шутку», – решил Эди, и, не ожидая, когда Бородин завершит свой монолог, улыбнувшись, резко заметил:

– Извините, ребята. Как вы догадываетесь, я тоже имею отношение к этому делу. И потому хочу высказаться, конечно, если вы не возражаете, а то вы без меня все тут решите.

Произнеся эти слова, Эди сделал паузу, внимательно вглядываясь в лица Бородина и Артема, на которых еще сохранялись тени былого напряжения, как бы предлагая им, мол, прекратите фехтование колкостями, и, под одобрительное Николая: «Эди, говори» продолжил:

– Бизенко, действительно, трудный случай, в этом никто не сомневается, как и в том, что с ним нужно работать напористо и системно, и такие возможности у нас имеются. Есть совсем новые моменты, которые позволят его растолкать, есть и мысли, как использовать с максимальной пользой. Поэтому предлагаю еще раз все взвесить и четко определить, кто и как будет действовать. И поскольку все нити по данному делу держит в своих руках Артем, ему и карты в руки, но только предлагаю предварительно отпустить Юру, он должен заниматься моей свободой.

– Давайте так и сделаем, – согласился Николай.

– Я – за, но сначала нужно закончить с Бизенко и возвратить его в камеру на обед, – заметил Бородин и тут же подчеркнуто вежливо сказал Эди: – Вам тоже следует вернуться, а то могут возникнуть подозрения у сокамерников, да и надзиратели зададутся вопросами относительно того, где вы питаетесь. Если не в камере, значит кто-то подкармливает, здесь такое себе могут позволить лишь опера.

– Хорошо, давайте так и поступим, – примирительно промолвил Артем, поднимаясь из-за стола.

Вслед за ним встали и остальные. Николай и Юра тут же ушли. Артем медленно подошел к Эди и ткнул его кулаком в грудь, на что он отреагировал фразой:

– Это ты мне приятного аппетита так желаешь?

– От него дождешься приятных слов?! – иронично произнес Бородин, улыбнувшись.

– Да ну вас, ребята, – только и смог сказать Артем, окинув теплым взглядом Бородина, который наклонился к столу, чтобы нажать кнопку вызова.

– Эди, вы присядьте на стул, я вызвал надзирателей. Да, кстати, не забывайте о том, что они на вас затаили злобу, – порекомендовал Бородин, поглядывая на дверь.

– А разве с ними профилактическую работу не провели? – с волнением в голосе спросил Артем.

– Провели, но береженого, как говорится, бог бережет.

– Понятно, спасение утопающего… – начал было Артем, но стук в дверь и появление в кабинете надзирателя не позволили ему досказать известную пословицу.

Эди встал и, сложив руки за спиной, направился к выходу.

Когда через десять минут он остановился, повернувшись к стене около третьей камеры, один из двух сопровождавших его надзирателей скомандовал:

– Чего остановился, тебе не сюда, шагай до восьмой.

– Я здесь прописан, и мои вещи здесь, – произнес Эди, держа в поле зрения обоих надзирателей. Эта фраза была и своеобразным тестом для выяснения их истинных намерений.

– Твои шмотки уже в восьмой, мы перенесли, сейчас ты их увидишь, – оскалился тот же надзиратель.

«Такого не бывает, чтобы вещи зэка носили надзиратели, значит эти ублюдки решили затолкнуть меня к блатным, чтобы те избили, а потом сказать, что случайно перепутали камеру…» – рассуждал Эди, шагая вперед.

Как только процессия достигла восьмой камеры, надзиратель вновь скомандовал: «Стоять! – и затем, распахнув дверь, которая почему-то оказалась не запертой, нервно добавил: – В камеру».

Эди сделал два быстрых шага в камеру – один вперед, а другой вправо к стене – и встал, напряженно оглядывая пустую камеру. «Наверно, зэков на прогулку вывели», – подумал он, наблюдая за тем, как сопровождавшие его надзиратели зашли следом за ним и плотно прикрыли за собой дверь. В это время из дальнего угла на середину камеры вышли еще двое других, в одном из которых Эди узнал «грозного надзирателя».

«Решился все-таки на беспредел, лакей блатных, но посмотрим, что у тебя из этого получится», – еле слышно промолвил Эди, отслеживая движения приближающихся к нему надзирателей.