Покаяние «Иуды»

— Я-я?.. — как-то удивленно переспросил Моисеенко, видимо, не ожидавший такого вопроса. И тут же утвердительно произнес: — Конечно, даже член парткома.

— А мне даже и не предлагали вступать, да и я не рвался, видя, кто в ней окопался, — усмехнулся Эди, что вызвало смех у Марка.

— И кто же в ней окопался? — продолжая смеяться, спросил он.

— Сплошь и рядом торгаши и прихлебатели.

— Эди, но так нельзя говорить, ведь партия — это руководящая и направляющая сила нашего общества, — заметил Моисеенко, выпятив губы.

— Не спросили бы — не сказал, — отшутился Эди. — Или правду вам тоже неприятно слышать?

— Приятно, приятно, но не всегда, — в свою очередь рассмеялся Моисеенко, взглянув на Марка. — Хотя с вами, Эди, трудно не согласиться. Мне тоже приходится часто общаться с такими партийцами.

«Как погляжу, я их радую своей аполитичностью. К тому же они довольны и тем, что провели сегодня удачный эксперимент со мной. Наверняка считают себя крутыми ребятами, мол, знай наших… Интересно, когда Моисеенко заговорит об «Иуде» и необходимости его вызволения из тюрьмы, ведь не случайно же он напрягал меня вопросами об этом?» — успел подумать Эди, продолжая слушать говорящего.

— …Несомненно, такие факты наводят на тягостные мысли, но, думаю, нам не следует углубляться в эту тему. Давайте лучше поговорим о Саше, ему сейчас приходится очень трудно. Камера, тюремщики — одним словом, несвобода. И вы, Эди, знаете об этом не понаслышке. Так вот, скажите: есть ли какая-нибудь возможность ему помочь?

— Я пытаюсь это делать, но…

— Знаю, вы уже рассказывали, — нетерпеливо произнес Моисеенко, перебив Эди. — Я же хочу понять, можно ли его освободить подчистую?

— Андрей Ефимович, у меня нет ответа на этот вопрос. По-моему, в его положении реально вести разговор о том, чтобы максимально скостить срок. Да и это в значительной степени будет зависеть от того, как себя поведет Шушкеев.

— Так, так, — нервно постукивая кончиками пальцев по столешнице, промолвил Моисеенко. — А сколько лет ему могут дать?

— До семи-восьми лет, но все зависит от того, как будут настроены следователи и суд, — вставил слово Марк.

— Скажите, Эди, а можете ли вы встретиться с Шушкеевым?

— Мой товарищ, его Юрой зовут, говорил, что его охраняют менты. Правда, есть один вариант, можно попробовать его задействовать.

— А как же вы записку ему передали, если там менты? — спросил Моисеенко, уставившись в глаза Эди.

— Интересно, откуда вам известно о записке? — резко спросил Эди. — Я вроде вам о ней не говорил.

Моисеенко, уже понявший, что ляпнулся с этим вопросом, тут же изобразил на лице широкую улыбку и произнес:

— Звонил один мой минский знакомый, который навещал его в больнице… Но все-таки, как вам удалось передать записку?

— В хирургии медсестрой работает одноклассница Юры, она и передала.

— Удачно, однако, получилось. Думаете, что менты не заметили?

— Даже не сомневаюсь. Иначе у Юры были бы проблемы, а их, слава богу, нет. Случись по-другому — он бы мне этого никогда не простил.

— Почему, ведь вы же товарищи? — спросил Моисеенко.

— Он имеет в отношении одноклассницы серьезные намерения.

— Понятно. Знаете, Эди, я написал небольшое письмецо Шушкееву и хотел бы, чтобы вы его лично ему вручили.

— Вы что, с ним знакомы? — удивленно спросил Эди.

— Да, несколько раз встречался. Вот и хочу, с одной стороны, его поддержать, а, с другой, попросить, чтобы он не сердился на Сашу.

— Андрей Ефимович, это благородно с вашей стороны. Конечно, я попытаюсь все сделать, чтобы встретиться с ним. Правда, пока не знаю, как это сделать. Но по приезде на место что-нибудь с Юрой придумаем.

— Буду вам очень благодарен, но мне не хочется, чтобы оно попало в другие руки. Понимаете, я человек, занимающий важную должность, а тут пишу почти зэку.

— Андрей Львович, можете не беспокоиться, я все сделаю как надо, — горячо пообещал Эди.

— Вот спасибо, дорогой Эди, спасибо, — тепло произнес он. Затем после непродолжительной паузы продолжил: — Теперь давайте о Саше.

Эди в знак согласия кивнул головой и отпил из фужера минеральной.

— Понимаете, семь-восемь лет тюрьмы Саша не вынесет, да и дочь исстрадается. Дорогой Эди, надо все сделать, чтобы ему дали минимальный срок.

— Я — «за», но как? — прервал его Эди. — Мне раньше не приходилось такими делами заниматься.