Покаяние «Иуды»

— Товарищ генерал, может быть, Парамонов доложит свое видение, он как-никак всю эту неделю, пока мы были в Москве, варился в здешней ситуации? — предложил Артем.

— Он каждый день докладывает, а мне хочется услышать аккумулированные предложения по существу всего процесса разработки «Иуды», — несколько сухо произнес Тарасов.

— Товарищ генерал, мы с Николаем накануне совещания успели переговорить о работе последних дней. Прошу разрешить мне высказать соображения на этот счет, — предложил Эди, пытаясь выручить Артема.

— Я думал тебя оставить на закуску, майор, — пошутил Тарасов, тепло глянув на Эди. — Ну что, давай говори, если вызвался.

— Насколько понимаю, вся нынешняя работа направлена на достижение главной цели — заставить противника окончательно поверить в то, что он через своего агента «Иуду» заполучил ценнейшую информацию о противоракетной обороне СССР, — начал говорить Эди.

— Логично, — заметил Тарасов, кивнув головой. — Продолжай.

— Принятые нами меры, по всему, создали у противника видимость отсутствия у КГБ информации о шпионаже «Иуды» и принадлежности Шушкеева к нелегальной разведке, — добавил Эди. И, видя, что генерал вновь кивнул в знак согласия с ним, продолжил: — Результаты общения с Моисеенко, Марком и Сафинским, письма с тайнописью «Иуде» и Шушкееву дают серьезное основание полагать, что противник на самом деле поверил в свой успех. Поддержать такие заблуждения можно только в случае, если Шушкеев будет осужден за валюту, а «Иуда» — за нож и ранение.

— Логично, логично, — произнес генерал, изучающее разглядывая Эди.

— Тем временем можно будет решить несколько важных сопутствующих задач.

— Каких именно? — спросил Тарасов, окинув взглядом всех сидящих за столом чекистов.

Эди, сделав секундную паузу, как бы собираясь с мыслями, стал перечислять:

— Во-первых, мы можем продолжить разработку Шушкеева в тюрьме с тем, чтобы углубить знания о нем и его легенде, возможности его последующего использования в мероприятиях контрразведки. В этих целях как серьезный аргумент можно будет использовать тот факт, что разведцентром было принято решение о его ликвидации через «Иуду», которое не утратило своей актуальности и в настоящее время. В тайнописи Джона в адрес «Иуды» об этом написано недвусмысленно.

Во-вторых, у Золтикова можно забрать «окно» и передать его Андрею. Эту задачу можно решить путем компрометации Золтикова перед поляками через «Иуду».

В-третьих, необходимо продолжить углубленную проверку и подготовку самого «Иуды» на перспективу. При этом провести согласованную с ним вербовку его дочери для использования при разработке сотрудников резидентуры противника в Москве.

В-четвертых, Глущенкова с учетом ситуации, в которой он ныне оказался, и того, что ему не доверяет «Иуда», о чем он говорил и писал своим хозяевам, можно в перспективе вообще вывести из игры и списать на его счет провал Золтикова и передачу органам власти шпионского кейса.

— Вот вам, полковник, и план дальнейшей работы, — шумно выдохнул Тарасов. — Детализируйте и перекладывайте все эти предложения вместе с Парамоновым на бумагу и к вечеру мне на стол — буду их согласовывать с Москвой. Вот только тезисы об использовании решения разведцентра о ликвидации Шушкеева в наших интересах и вопроса легализации кейса нечетко прозвучали. Поэтому, майор, давай-ка по ним еще раз отдельно.

— Дело в том, что в письме «Иуде» Джон даже упрекает его, что он не смог ликвидировать Шушкеева, и не исключает новой попытки это сделать. Более того, рекомендует поручить его ликвидацию мне. Вот я и предлагаю использовать это письмо, чтобы просветить Шушкеева об истинных намерениях разведцентра в его отношении.

— Но как вы это собираетесь сделать? — заинтересованно спросил генерал.

— Я могу просто перепутать письма и вручить нелегалу письмо, адресованное «Иуде».

— А «Иуде» — адресованное Шушкееву? — рассмеялся Тарасов.

— Товарищ генерал, «Иуде» надо показать оба письма, чтобы он окончательно убедился в истинном отношении к нему его бывших хозяев. Ведь Джон пишет, что он отдаст его с потрохами Шушкееву.

— Хорошая задумка, принимается. Но что ты задумал с Глущенковым сотворить? — вновь рассмеялся Тарасов.

— В том же письме Джон поддерживает опасения «Иуды» относительно благонадежности Глущенкова, отмечая при этом его фанатичность, неразборчивость в связях, излишние траты на себя, бросающиеся в глаза окружения, что чревато провалом. Требует организовать за ним наблюдение. Если к сказанному приплюсовать то, что произошло с ним на днях в Ленинграде, то получается целостная картина опустившегося типа, который может вольно или невольно предать. Поэтому на него вполне можно будет списать многие беды, постигшие связи «Иуды».

— Интересная мысль и вполне реализуемая, — заметил Тарасов, — надо только не торопиться, чтобы не вызвать на этом горячем этапе вопросов у Джона и Моисеенко, а чего это вдруг один за другим начали валиться связи «Иуды». Готовить мероприятие будем, а реализовывать станем, когда созреет вся ситуация. Это понятно? — спросил генерал, теперь уже обращаясь к Николаю.