Покаяние «Иуды»

— Вы имеете в виду КГБ? — спросил Эди.

— Да. Вам это ни к чему.

— До сих пор Бог миловал. Конечно, если вы на меня не заявите, — заметил Эди. И тут же добавил: — Я не рекомендую этого делать, иначе за себя не ручаюсь.

— Можете быть спокойны, я с гэбистами не вожусь и тем более не хочу быть вашим врагом. Особенно после того, что мне Марк рассказал, как вы расправились с теми хулиганами, — искренне рассмеялся Моисеенко.

— Тогда я спокоен, — дружелюбно промолвил Эди, бережно ставя портфель на пол у дивана.

— Эди, — неожиданно вкрадчивым голосом произнес Моисеенко, бросив взгляд на дверь, — пока Леночка не пришла, мне нужно с вами посоветоваться по одному деликатному вопросу.

— Говорите, видимо, она доводит до кондиции пирожки личного производства, — промолвил Эди, изобразив на лице заинтересованность, так как почувствовал, что Моисеенко собирается озвучить предложение о сотрудничестве. Внутренне готовый к такому развитию ситуации, он стал ожидать, в какой форме оно прозвучит.

— Хорошо, я сейчас сформулирую свою мысль, — заметно волнуясь, начал Моисеенко, неотрывно глядя Эди в глаза. — Понимаете, вы со своей энергией и коммуникабельностью очень мне нужны, чтобы решать отдельные мои проблемы. Понимаете, у меня из-за моей хронической занятости часто не доходят до них руки. Бывает, когда я не могу их касаться из-за своей публичности, например, как в случае с Сашей. Бывает необходимо поехать в какой-нибудь город и отвезти что-нибудь тамошнему приятелю или наоборот привезти оттуда. Но связанный по рукам ответственной работой, я не могу этого сделать. А вы можете… и, главное, я вам полностью доверяю, заранее зная, что вы все сделаете, как надо и в срок. Одним словом, дорогой Эди, предлагаю вам хорошо оплачиваемую работу, но об этом никто, кроме нас с вами, не должен знать.

Почувствовав, что Эди хочет ему ответить, он отчего-то не дал ему говорить, произнеся:

— У меня просьба к вам, прежде чем ответить, сначала подумайте. Возьмите во внимание, что в вашей жизни никаких видимых изменений не произойдет. Будете по-прежнему заниматься своими делами, а при необходимости прилетать сюда и заниматься решением моих не очень обременительных для вас вопросов. Первое время они будут касаться уже известных вам Саши и Олега, а там видно будет… Если надумаете переехать на жительство в столицу, организую не спеша и это.

В этот момент из кухни донесся голос Елены:

— Эди, пожалуйста, помогите мне.

— Иду, — крикнул он ей в ответ и поднялся с дивана со словами: — Давайте потом договорим.

— Да, да, идите, помогите. Конечно, потом договорим, — согласился Моисеенко. И тут же удивленно спросил: — Вы что, с ней до сих пор на вы?

— Да, — коротко ответил Эди, обратив на него вопросительный взгляд. Затем, сделав секундную паузу, добавил: — Вы считаете, это плохо?

— Нет, что вы, ни в коем случае, — изрек Моисеенко вслед уходящему на кухню Эди.

Через короткое время он вернулся в зал, неся на большом подносе кофейник, чашки с блюдцами, тарелки с румяными пирожками и ломтиками моисеенковского торта. При этом, обратив внимание на то, что Моисеенко переместился на край дивана, подумал, что тридцати секунд его отсутствия тому вполне могло хватить, чтобы пристроить микрофон-времянку в диван или куда-нибудь поблизости от него.

«Ничего, после его ухода внимательно все обшарю», — решил Эди, направляясь к столу.

— Эди, ставьте все в центр, а вы, Андрей Ефимович, пересаживайтесь на любой из стульев. Устроим небольшой праздник для животов.

Таких пирожков вы сроду не ели. Они мое личное творение. Ешьте, пожалуйста, на здоровье, они, как говорят, с пылу с жару, — весело тараторила Елена, разливая по чашкам кофе.

Дождавшись, когда мужчины усядутся за стол и начнут есть аппетитные пирожки, запивая их ее фирменным кофе, она, загадочно улыбнувшись, спросила:

— Ну, что скажете, товарищи мужчины, о моем кулинарном искусстве?

— Очень здорово у вас получилось! — воскликнул Моисеенко. — Дайте рецепт, жене подарю.

— Вы лучше приведите ее ко мне, и я научу. По бумажкам невозможно научиться. Меня моя мама на кухне учила.

Намеревавшийся было что-то сказать Моисеенко, услышав последнюю фразу Елены, неожиданно осекся и пару раз шмыгнул свисающим до щетки усов большим носом. Затем, усилием воли справившись с охватившим его волнением, что не осталось незамеченным Эди, и уставившись в тарелку с пирогами, выдавил из себя:

— Я обязательно посоветую ей воспользоваться вашей щедростью, Леночка.

«Гад знает, чье снадобье убило ее мать, и потому не решается посмотреть в глаза дочери. Боится, что она прочтет в них имя одного из убийц», — подумал Эди, пригубив чашку с кофе.

— Буду только рада вам помочь, — улыбнулась Елена.

— В долгу не останусь. Я, кстати, договорился о вашем участии в Софийской ярмарке. Так что готовьтесь, в сентябре предстоит поездка.

— Ой, спасибо, Андрей Ефимович, но, к великому моему сожалению, я не смогу. Мне нужно бывать у папы.

— Никаких проблем, поедете после Болгарии, к тому же с полной чашей впечатлений, — улыбнулся Моисеенко. — Думаю, ваш отец поддержит эту идею.