Покаяние пророков

Тогда он не имел представления, где Сон-река, и почему-то казалось: недалеко она от Аргабача, если Клавдий велел ждать там. Тихим ходом, с дневными отдыхами Космач пришел в назначенное место, душевно и неторопко провел в беседах с мудрецом Овидием Стрешневым целую неделю и дождался Сороку. Он уже знал, что опаздывает в Полурады и к началу успенского поста не придет, однако в тот момент, увлеченный либереей, не осознавал до конца, что Вавила будет его ждать. Тогда он еще близко не сталкивался с таким явлением, как ожидание странника, и не понимал, что это значит для боярышни. Перед собой он находил оправдание — по пути случилось неожиданное, появилась уникальная возможность попасть к сонорецким старцам и, самое невероятное, увидеть либерею!

Но одновременно как будто тревожно билась подспудная мысль, зудящая возле уха: уйдешь в Полурады, там и останешься…

Прилетев в Аргабач, Сорока даже не сказался, тайно выманил из скита и спросил:

— Что, паря, не раздумал на Сон-реку сбегать?

— Веди, коль посулил, — сказал Космач, ощущая прилив неожиданной тоски.

До этого похода к старцам он никогда не воспринимал понятие «сбегать» в прямом смысле, а тут действительно начался бег и полностью изменилось представление о способах передвижения странников. Это был настоящий армейский маршбросок, с той лишь разницей, что пешего порядка вообще не было. За световой день они пробегали до двухсот километров, а то и больше, в зависимости от того, насколько чистой была тайга — в буреломниках и густых зарослях по старым пожарищам сильно не разбежишься. Питались на ходу кусочками деревянно-твердой сушеной лосятины, которая пахла отвратительно, но была на удивление вкусной и быстро таяла во рту, оставляя терпкий привкус какой-то травы, а не мяса. Пили немного, и лишь когда перескакивали ручьи и речки, спали без костров и всякой подготовки ночлега — голову и руки в сетчатый мешок от гнуса и на любое упавшее сухое дерево. После семнадцати часов бега ночью ворочаться не будешь, можно вообще спать, как птица, на ветке.

Через неделю Космач начал догадываться о причине такой скорости: не привыкший к подобным нагрузкам и бесконечному бегу человек напрочь теряет чувство ориентации. Чтобы не упасть, надо было все время смотреть под ноги или чуть вперед; впереди перед глазами весь день моталась легкая котомка на спине Клавдия, под ногами мелькали мхи, травы и валежник. Стало казаться, будто они все время движутся за солнцем и утром бегут на восток, в полдень на юг и вечером на запад. Все прежние представления о передвижении в пространстве оказались разрушенными, поскольку пробежать без карты и компаса целый день, а потом точно выйти к землянке с запасом вяленого мяса или к переправе через большую реку, где в кустах замаскирован облас или, на худой случай, плот, для нормального человека было невозможно и воспринималось как чудо.

На тринадцатый день пути они прибежали на высокий берег не очень широкой, с большими плесами, равнинной реки, настолько медленной, задумчивой и дремотной, что Космач угадал — Сон-река! И сразу стал выискивать приметы, однако на первый взгляд все вокруг было как везде: нетронутые боры, заросшая красноталом пойма, в вечерний час остекленевшая вода и всплески крупных рыб. Пока Клавдий куда-то бегал, Космач будто вгляделся в эту реку, как в лицо незнакомца, и заметил отличия — не в пример остальным, вытекающим из болот и окрашенных в темный, торфяной цвет, вода в этой чистейшая, горная, и если склониться над ней, полное ощущение, что самой воды нет и рыба плавает в воздухе. Да и растительность по берегам немного другая, отдельные гигантские деревья, возвышаются над основным ковром леса чуть ли не вдвое, будь то сосны и лиственницы на материковом берегу, пихты в пойме или тополя.

Это был верный признак южной тайги!

Клавдий прибежал через час, скинул бродни, сунул ноги в реку.

— Вот и доползли, паря, — сказал с удовольствием. — Покуда совсем не свечерело, я дале побегу, а ты топай к старцам, они тут рядом.

Космач подхватил котомку, выскочил на высокий яр, но опомнился.

— Погоди, Клавдий, а как же мне назад?

— А ты что, паря, дороги не знаешь? — изумился тот.

— Не знаю, не запомнил…

— От какой бестолковый, а сказывают, ученый… Ладно, я на обратном пути забегу.