Покаяние Владимира Путина

Верно, справедливо. Но можно бы и конкретные имена назвать. Чего стесняться-то в своем Отечестве? Или робость берет? А вообще-то любителей яростно и гневно сотрясать воздух хватает… Мне однажды позвонил незнакомый человек и стал рассказывать какие-то ужасные вещи об одном лютом либерале. «Напишите об этом!» Я спросил: «Но ведь надо указать источник. Я могу сослаться на вас? Как ваша фамилия?» — «Нет, нет! Что вы! Ни в коем случае!» И тут же этот борец с мировым злом исчез. И больше не появлялся. Во время войны Симонов писал:

За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят.
Если немца убил твой брат,
Это он, а не ты солдат.

Следовало бы автору и еще кое о чем подумать. Например, президента В. Путина он именует «императором». Ну, вроде бы как в шутку, но так же ловко шутит Никита Михалков, обращаясь к Путину «ваше высокопревосходительство!»; так же угодничает Жириновский, который, вероятно, забыв о судьбе Колчака, предлагает Путину тоже объявить себя Верховным правителем России; так же раболепствует Хазанов, на свой (!) день рождения притащивший Путину какую-то черт знает из чего сделанную императорскую корону. Вот в хвосте этой очереди и пристроился раб Божий Саулкин со своим «императором». Приятно стоять среди нехристей?

* * *

Кроме того, раздражает назойливое увязывание событий Великой Отечественной войны с религиозными праздниками: победа 1945 года — Пасха, парад Победы на Красной площади 24 июня 1945 года — Троица и т. п. В этих совершенно случайных совпадениях автор видит глубочайший «духовный смысл Великой Отечественной войны и ее значение в Русской истории». Но ведь порой такая нарочитая мистическая привязка оказывается весьма двусмысленной. Так, автор видит глубочайший смысл в том, что немцы напали на нас в день Всех святых, в России просиявших. Как это понимать? Это же все равно, что видеть Божий перст в том, что Сталин умер 5 марта, в день рождения Маркса: вот, мол, за отступление от марксизма Бог его и прибрал. Что ж все эти просиявшие святые — ведь сколько их! — не уберегли нас от нападения? Представители зарубежной православной церкви, враги советской власти, предатели, видели в этом добрый знак, Божье благословение агрессии, и их можно понять: они были с Гитлером заодно.

К тому же В. Саулкин не видит, что поступает точно как либералы, только с другим знаком: те тоже делают увязочки, например, уверяют, что наше контрнаступление под Москвой, начатое 5 декабря 1941 года, было приурочено, невзирая ни на что, к дню сталинской конституции, который как раз 5 декабря; что Киев освободили ценой ненужных жертв накануне 7 ноября специально к годовщине Великой Октябрьской революции; что Берлин тоже хотели взять к 1 мая, но удалось только 2-го и т. д. Зачем обезьянничать-то?

Многозначительная мистика и дальше: «В мае 1945 в поверженном Берлине молодому солдату Федору Ивановичу Валикову, будущему иеромонаху Псково-Печерского монастыря Феодориту, на ступенях рейхстага явился Государь в мундире полковника Преображенского полка. „Сегодня мы победили Тевтона“, — сказал Царь».

Утешно, отрадно царю Николаю, едва ли и на том свете забывшему хотя бы Цусиму и Мукден, с этим «мы» в лучшем мире. Я тоже знал прошедшего войну солдата, его звали Семен Гудзенко. В 1946 году он писал:

Деревья в утреннем молчании
И травы в утренней росе.
Опять идем с однополчанином
По Ленинградскому шоссе.
А в сорок первом в дни осенние
Мы отступали под Москвой.
Проселочные и шоссейные
Саперы рвали за собой
А в сорок первом в наступление
Мы здесь рванули и пошли.
Цеплялись немцы в исступлении
За каждый метр чужой земли.
Мы гнали их в снега бездонные,
В овраги, в танковые рвы,
И уползали пятитонные
Грузовики из-под Москвы.
…Шли дни. Но знали мы заранее,
Уверенные, как один,
Что все равно придем в Германию,
Что все равно возьмем Берлин.
А ныне сколько в мире света,
И сколько счастья на земле!
Когда мне говорят «Победа»,
Я вижу Сталина в Кремле.

Тоже видение. И, кажется, в нем нет мистики.